Статуя сексуальной свободы

   Зловеще скрипнула дверца, затем послышалось прочувствованное матерное ругательство, которое понятливая писательница расценила как положительный ответ на свой вопрос.

   – Охренеть можно! – выйдя из раздевалки, пожаловался ей охранник.

   Лицо у него было несчастное. Сразу стало понятно, что неожиданная находка нисколько его не радует.

   – Ну, сейчас начнется! – тоскливо сказал охранник, снимая с поясного ремня телефон.

   И началось.

   Глава 4

   Сигнал к окончанию очередного занятия я, как водится, проигнорировала. Проплыла еще стометровочку, неторопливо выбралась из бассейна и, слегка пошатываясь от приятной усталости, побрела в душевую. На этом, однако, все обыкновенное закончилось.

   Обычно мне приходится прорываться в свободную кабинку сквозь завесу ароматизированного пара, ибо наши тетушки-бабушки все сплошь большие любительницы погреть косточки кипяточком, и после их ухода в помещении надолго устанавливается душная и влажная атмосфера оранжереи. На сей раз в душевой было сыро, но прохладно, мылом и шампунем не пахло, а тетушки-бабушки никуда не ушли. Они толпились в проходе между душевой и раздевалкой, взволнованно тараща глаза и вытягивая шеи, из-за чего были похожи на небольшое стадо карликовых жираф редкого для этих животных яркого окраса. Они даже не избавились от купальников и резиновых шапочек! Щеки и подбородки пары тетушек, обернувшихся на звук моих бодрых шагов, подрагивали, как будто дамы что-то жевали.

   – Почему стоим, кого ждем? – набежав на группу встревоженных жвачных сзади, поинтересовалась я голосом ласковой стервочки из рекламного ролика. – Что, опять нет горячей воды?

   Мне показалось, что я нашла объяснение необычной заминке в приеме водных процедур. Летом бассейн пережил ремонт, осуществленный по причине нехватки времени в режиме штурма, всего за один месяц. Последствия штурмовщины в виде периодических протечек водопровода, перебоев с горячим водоснабжением и проблем с электропроводкой ощущались до сих пор. Только на прошлой неделе я вынуждена была мыться под холодным душем, заглушая собственным фальшивым пением рвущиеся с губ малодушные взвизги и особенно остро сочувствуя легендарным героям Зое Космодемьянской и генералу Карбышеву. На лицах теплолюбивых тетушек, взиравших на меня в тот момент, застыло выражение мистического ужаса. Я чувствовала себя сверхсуществом неземного происхождения (Индия Кузнецова в триллере «Чужой-6»). Честно говоря, если бы не искреннее удовольствие, которое я получала, шокируя милых дам, я бы ни в жизнь не встала под ледяной душ!

   – Горячая вода есть, – не отрывая настороженного взгляда от чего-то, скрытого за поворотом короткого коридорчика, машинально ответила мне самая старшая из любительниц несуетных массовых купаний – матриарх нашей группы, бывшая воспитательница детского сада Клавдия Васильевна.

   – Так в чем же тогда дело? – продолжая любопытствовать, я протолкалась сквозь группу мокрых гражданок и выглянула из коридора в раздевалку.

   Увиденное вынудило меня уронить челюсть и вздернуть брови. Загородив проход к среднему ряду шкафчиков, посреди женской раздевалки стоял хмурый парень в потрепанных джинсах и грубом свитере ручной вязки. Я как-то сразу поняла, что это не спортсмен-пловец, перепутавший раздевалки в приступе топографического идиотизма, и не сантехник, заглянувший проверить состояние водопроводных и канализационных труб. Парней, похожих на этого, как клонированные близнецы, я навидалась в тех кругах, где вращается Денис Кулебякин – капитан милиции, эксперт-криминалист и по совместительству мой сердечный друг.

   – А что случилось? – дрогнувшим голосом спросила я, уже догадываясь, что ответ меня не порадует.

   – Дюша! – неожиданно воззвал ко мне из-за двухметровой стенки шкафчиков знакомый и родной голос мамули.

   И далее последовало вдохновенное любительское пение:

   – Умчи меня, олень, по моему хотению! Умчи меня, олень, в свою страну оленью!

   Трогательные слова и нежная мелодия, напетые приятным женским голосом в столь неподходящий для лирического выступления момент, произвели на присутствующих очень большое впечатление. Тетушки за моей спиной дружно ахнули и зашептались, вслух перебирая диагнозы из области психиатрии. Глубокое и искреннее удивление отобразилось даже на бронебойной физиономии милицейского парня. Он оглянулся и засмотрелся на певицу, которая продолжала выводить с большим чувством и старанием:

   – Где сосны рвутся в небо! Где быль живет и небыль! Умчи меня туда, лесной олень!

   Закончив припев, мамуля смолкла, и в тишине, не заполненной честно заработанными ею аплодисментами, я громко ответила:

   – Ясно!