Статус человека

- Нет, почему же, - внезапно активно возразил Ткачик. - Вполне возможно, что мы имеем дело именно с сознанием эпохи "До", деформированным наложением сознания эпохи "После", которое жестко регламентирует поведение индивидуума. Вероятно, оно могло сохраниться только благодаря деформации в область абстрактной метафоричности, а также резкого ускорения функционирования. Иначе, при одинаковой скорости функционирования обоих сознаний, индивидуума в лучшем случае ждало раздвоение личности, а в худшем - сумасшествие. Полагаю, что в момент перелома эпох так и происходило, хотя сведений об этом мы не имеем. В дальнейшем же сознание эпохи "До", повинуясь инстинкту самосохранения, ушло в подкорковую область, недоступную нашим зондам, и проявляется только в особых условиях.

А вот Ткачику почему-то очень хотелось, чтобы Волошин задал вопрос об особых условиях. Он даже интонацией подчеркнул.

- Это уже из области фантазии, - мгновенно перехватил инициативу Берзен.

- Почему? - подыгрывая Берзену, спросил Волошин и с интересом посмотрел на него. Предмет обсуждения для Волошина отошел на второй план - его все больше занимало упорное желание начальника станции уйти от темы "особых условий".

- Потому что подобная трактовка подразумевает насильственное наложение на психоматрицу индивидуума нового доминантного сознания общественного поведения. А таких данных у нас нет.

- Пока нет, - поправил Ткачик. - Мы еще не исследовали и десятой доли информационного наследия.

- Пока нет и общей теории парамерного пространства - съехидничал Берзен. - Мы сейчас рассматриваем факты, а не гипотезы.

Ткачик хотел что-то возразить, но Волошин, поняв, что спор сейчас перейдет в заурядную перепалку, решил подвести черту.

- Спасибо, - сказал он. - Для начала хватит. Пищу для головы я получил.

- Да, действительно, - согласился Берзен. Похоже, такой финал принес ему облегчение. - Лучше будет, если с подробностями вы ознакомитесь после просмотра нашей кристалле-записи... - Он неожиданно улыбнулся и предложил: - А как насчет пищи для желудка?

- Точно так же, - рассмеялся Волошин. - В меру. Он посмотрел на Ткачика. Ткачик сидел мрачнее тучи.

- Так зачем ты меня сюда приглашал? - раздраженно спросил он Берзена.

2

В столовой за столиком напротив входа в одиночестве обедала худенькая молодая женщина в комбинезоне космо-биолога. Задумавшись о чем-то, она кивком головы машинально поздоровалась с вошедшими, рассеянно задержала взгляд на Волошине... и застыла, похоже не успев прожевать. Глаза ее расширились, потемнели; лицо стал заливать румянец.

Волошин смутился. Откуда она его знает? Симпатичное, ординарное лицо, чуть отстраняющее выражением легкой замкнутости; прямые черные волосы, спадающие на плечи... Что-то очень знакомое было в ее облике - но вот что?

Он отвернулся, подошел к синтезатору и стал заказывать обед. Спиной Волошин ощущал ее взгляд, и это сковывало его. И тут его словно молнией поразило - это же Статиша! Повзрослевшая, перекрасившая волосы и потому не узнанная Волошиным - ее облик десятилетней давности так и не поблек в памяти. Есть расхотелось, в голове воцарила сумятица, и Волошин заказал первое, что пришло на ум.

Легкий салат из свежих овощей и апельсиновый сок появились сразу, а вот вместо грибной солянки окошко выдачи запульсировало красным светом.

Ткачик с любопытством наклонился к дисплею.

- Грибы? - в его голосе зазвучало сдержанное осуждение. - Вы заказали грибы?!

- Ахда, простите, - спохватился Волошин. - Задумался. Он поспешно снял заказ. Одно из правил коммуникатор-ской деятельности гласило, что на планете, где существует разумная жизнь, категорически запрещается употреблять в пищу что-либо биологически близкое по своей структуре к организмам аборигенов. И хотя между земными грибами и псевдомицетами Нирваны пролегала морфологическая пропасть, видимо, правило неукоснительно соблюдалось и тут.

- Как вы смотрите на солянку по-нирвански? - попытался сгладить неловкость Берзен.

- М-м... - смущенно заколебался Волошин. - Пожалуй, откажусь. Я много не ем.

Они взяли подносы, и Берзен подвел его к столику, за которым сидела девушка.

- Тиша, можно разделить твое одиночество? - спросил Берзен.

Статиша кивнула. Темные глаза смотрели на Волошина, как на инопланетянина.

- Наш экзомиколог, Статиша Томановски, - представил, усаживаясь, Берзен. - Прекрасный специалист и очаровательнейшая женщина.

Волошин сел, стараясь не встречаться с ней взглядом.

- А вы - Лев Волошин? - неожиданно спросила она. Волошин выронил вилку и наконец посмотрел ей в глаза. Берзен удивленно вскинул брови и с интересом уставился на Волошина. Ткачик застыл, не донеся поднос до стола.

- Я читала ваши статьи по общественной психологии, - тихо проговорила Томановски. Почему-то она не хотела афишировать их знакомство. Ее глаза разрослись до неимоверной величины, заслонили собой все, и не было сил отвести взгляд, чтобы не утонуть в них. Было страшно до жути и сладко до стыда.