Статус документа: Окончательная бумажка или отчужденное свидетельство?

Многие этнографические исследования середины XX века питаются верой в «практическую рациональность» социальных институтов. Это вера в силу и разумность обыденных повседневных практик, которые не нуждаются в регламентации и внешних упорядочивающих процедурах. Инструкции, директивы и регламенты воплощают собой торжество формальной рациональности, тогда как институт работает исключительно благодаря рациональности практик. Например, коронеры в исследовании Гарольда Гарфинкеля отделяют самоубийства от несчастных случаев, руководствуясь привычкой и здравым смыслом, а отнюдь не формальными предписаниями. Члены избирательных комиссий подсчитывают голоса как угодно, но только не так, как этого требует электоральный кодекс. Ученые в лабораториях… Впрочем, оставим в покое ученых — им и так за последние четыре десятилетия немало досталось от социологов науки.

Инструкция — квинтэссенция формальной рациональности, зафиксированная документально. Вывод большинства практикоориентированных исследований: социальные институты работают благодаря тому, что никто не следует инструкциям (но никто от них по-настоящему и не страдает, ибо всегда можно прибегнуть к практикам уклонения и саботажа). Они работают, потому что практики не нуждаются в рационализирующих их предписаниях; практики и так имманентно рациональны. Убрать «неуставные» практики, чтобы изучить сам институт, «все равно, что убрать стены, чтобы посмотреть, на чем держится крыша» (Гарфинкель). Иными словами, для этнографа 60-х социальный институт — это определенная конфигурация практик.

Но современный этнограф уже не может отмахнуться от всепроникающего потока документов, отнеся их к миру несуществующих и несущественных абстракций. Тот самый Брюно Латур, который в 70-е описывал лабораторную жизнь в категориях составляющих ее практик, выпустил в 2002 году работу «Фабрика права», где Верховный суд предстает как конфигурация файлов, распечаток, подписей и виз. Документы не параллельны практикам — они суть условие возможности практик и их результат. Поэтому любой набор знаков, вовлеченный в практику коммуникации, потенциально является официальным документом.

Дорогая Ребекка,

спасибо тебе за проверку диссертаций наших магистров! Я согласен практически со всеми твоими комментариями. Подробнее напишу в формальном отчете. Обещаю впредь писать более развернутые рецензии на студенческие работы:)).

Кстати, спасибо за книжку про анализ повседневных текстов — это действительно то, что нужно! До встречи!

Дорогая Ребекка!

Я знаю, что это маразм. Но теперь от меня требуют, чтобы я всю переписку с тобой копировал в академический офис в Манчестере. Одного формального отчета на отзыв внешнего экзаменатора уже недостаточно. Они распечатают мое письмо и приложат к официальному документу. Поэтому не думай, что я сошел с ума, когда получишь следующее письмо.

Уважаемая проф. Р. Кей,

я искренне признателен Вам за проделанную работу. Вы оказали неоценимую услугу нашему факультету, и мы надеемся на продолжение сотрудничества с Вами в следующем году. Все наши комментарии на Ваши предложения и замечания Вы найдете во вложенном файле. Разногласия по пунктам 1. и 2. являются предметом дальнейших переговоров и нисколько не влияют на исключительно высокую оценку Ваших усилий по повышению качества образовательного процесса на нашем факультете.

Из переписки с внешним экзаменатором

одного российско-британского университета