Статус-Кво (СИ)

- Тут нет ошибки, - прищуривает глаза, прикусывая губу и переводит взгляд на меня.

- Невнимательны, Роман Вадимович. Что-то вы совсем невнимательны. – Улыбаюсь, сглатывая разбавленную слюну, но не приближаясь и резко отбрасывая его руку, взявшую было меня за волосы. – Мне хочется поблагодарить вас за помощь, но как я могу это сделать, пока помощь не оказана?

- Су-у-ука… - почти стонет, глядя на меня с мучением, и неохотно возвращаясь к взглядом к бумагам, одновременно вздрагивая, когда я возвращаюсь к нему. – Чудо, блять, тут все правильн… сука... да я не могу… ну пра-а… вильно же!..

Отстраняюсь, чтобы сказать, что благодарна за помощь, а потом увеличить ритм и довести его, но не успеваю ничего сказать – дергает меня на себя, впивается в губы, разводя их горячим языком, и сжимает мое тело, запуская нехилый разряд электричества под кожу и заставляя напрочь забыть о задуманном. Треск ткани, краткий миг и я сбито застонала, ощутив его в себе.

По его коже Том Форд вместе с влагой тела, как ответ на внутренний жар. Слизываю. Пьянею. Растворяюсь. Двигаюсь сильнее. Настойчивее.

Дьявол танцует с бутылкой… В обоих. В особом стиле. В нашем особом стиле греха и порока. Жадного, неистового, до пожара, до спертого дыхания до желания… меток… и следов…

Моих меток на его теле.

Его следов на моем.

Ощущения от этого почему-то ярче и тела просто сатанеют. Срываются и двигаются. Он не успевает. Сдается. Сгорает. Еще живет. Но уже жадно готов податься под убивающие волны оргазма.

- В тебя… - хриплым срывающимся голосом с его губ.

- Не сейчас, Ром… - почти с мольбой в ответе.

Отстраняюсь до рокового момента, падаю на колени, успеваю прильнуть губами. И вижу его райский ад. Его адский рай. Пламя в холоде и лед в огне. Разрыв. По всем кончикам его нервных окончаний. До предела и невыносимости. Мой совершенный зверь. Идеальный, даже отдав своим дьяволам волю и свободу. Если порок когда-либо и был в физическом обличии, то сейчас он был его лучшим воплощением. Беспощадным. Не оставляющим шанса. Мой. Идеальный. Мой. Только мой.

Он негромко рассмеялся, когда я уселась на него и мои губы на его ключице поцеловали оставленный мной след. Рассмеялся хрипло, рассыпчато. Охеренно. И на моих плечах, груди и спине слегка ныла тяжесть оставленная от резкого и болезненно-пьянещего нажима его пальцев. И губ. Тоже оставивших множественные следы.

- Может, не поедешь? – Ромка приподнял пальцем мой подбородок и скользнул губами по шее. – Пусть братик один бабушку навестит. Мы с тобой позже приедем.

Я стушевалась, ибо сказано было это серьезно.

- Ром, мы просто на выходные. Давно не виделись, надо съездить… - Я попыталась отстранить его руку, сползающую по моей груди вниз. - Ром, да хорош…

- Два дня я буду один-одинешенек в холодной постели, чего ты разворчалась, м?.. Где твое понимание, милосердие, сопереживание? Молчим? Еще один палец…

***

- … И свечку за здравие поставила. Тебе и Кирюше с папой. – Бабушка бахнула тарелкой с пирожками на дубовый стол. – Вам надо сходить в церковь, Ксюша.

Я гыкнула на едва слышное Кировское «мы там на пороге испепелимся», и отпила чая.

- Что, Кирюш? – Бабушка села напротив нас, вглядываясь в лицо брата. – Ты что-то бледный и исхудал совсем. Егор тебя вообще не жалеет, надо будет с ним поговорить… Кирюша, ну-ка кушай! – Она строгим взглядом указала на тазик плова, поставленный перед Кириллом.

- Бабуля, но я не могу уже! – отчаянно посмотрел на бабулю брат. – Ну не лезет, правда!

- Ты всего-то две ложки съел! – возмутилась бабуля.

- Двадцать две! – заржала я. – Скоро раскабанеешь, Кир! Будем проемы дверей в «Радоне» расширять, чтобы ты по офису перекатывался без особых препятствий! Куплю себе прицеп, буду возить тебя на работу!

- Ксюша! – сурово отдернула меня бабуля, которой так и не удалось в меня впихнуть весь свой холодильник, потому что я наврала, что болит поджелудочная и есть мне сейчас нельзя.

Вообще, будь ее воля, бабуля нас бы связала и впихнула тонну еды. В детстве почти так и было.

- Ксюша, что врачи говорят? – Бабуля поправила на голове платочек от Шанель, который я ей привезла с Парижу, наврав, что «конечно на рынке, бабуля! Нет, не смей впихивать мне деньги! Он почти ничего не стоит!» и посмотрела в мои глаза. – Впрочем, не важно. Батюшка моей церкви, ну вы же знаете, тут на Краснознаменной церквушка рядом, куда я хожу, - знаем, конечно, знаем, и все там бабулю очень любят, потому что она делает нехилые пожертвования, батюшка вон недавно с Мазды на Мерседес пересел, намолил, видимо, - так вот, батюшка говорит, что все болезни от неправильного образа жизни. Надо пост держать и молиться богу…

- И сдохнуть от осложнений. Или против них в арсенале батюшки тоже молитвы есть?– Не удержавшись, съязвил Кир, но подавился пирожком под суровым взглядом бабули.

- Кирюша, не богохульничай!

Мы с братом в унисон хрюкнули от смеха, но тут же виновато потупились под строгим взглядом бабули.

- Ксюша, у тебя жених-то появился? – поинтересовалась она, взглядом заставляя Кира есть плов.