Статус — цивилизация

— Расскажу. Это пистолет выпирает? Я знаю, что такое пистолет. Некоторые из ребят постарше во время обеда передавали друг другу одно фото, а я подсмотрел. Это пистолет?

— Нет. Мой костюм подогнан не очень хорошо, вот и все. Итак, ты не расскажешь мне, что ты делаешь в закрытых классах?

— Расскажу.

— И что же там происходит?

— Я не знаю. Я не помню.

— Брось, Уиллс.

— Правда, мистер Опрашиватель. Мы все заходим в класс и выходим спустя два часа на перемену. Но это и все. Ничего другого я не могу вспомнить. Я говорил с другими ребятами. Они тоже ничего не могут вспомнить.

— Странно…

— Нет, сэр. Если бы нам полагалось помнить, он не был бы закрытым.

— Возможно, и так. Ты помнишь, как выглядит помещение и кто твой учитель в закрытом классе?

— Нет, сэр. Я действительно ничего об этом не помню.

— Спасибо, Уиллс.

(Гражданин Кущулэн Дент, возраст — 35 лет, занятие — изобретатель. Преждевременно облысевший человек с ироничными, прикрытыми тяжелыми веками глазами.)

— Да, это верно. Я изобретатель, специализирующийся на играх. В прошлом году я выдал «Быстро считаешь — живым будешь». Она была весьма популярна. Вы видели ее, а?

— Боюсь, что нет.

— Довольно милая игра. Я стилизовал ее под «затеряны-в-пространстве». Вначале игрокам для их миниатюрных компьютеров даются неполные данные. За удачную игру полагается приз — дополнительные данные. А в качестве штрафных очков — космическая опасность. Масса вспыхивающих лампочек и тому подобной мишуры. Очень ходкий товар.

— Вы изобретаете еще что-нибудь, гражданин Дент?

— Когда я был мальчиком, то разработал улучшенную модель комбайна. Я спроектировал его так, что он был примерно в три раза эффективнее наших нынешних образцов. И, хотите — верьте, хотите — нет, я действительно думал, что у меня есть шанс продать его.

— Вы его продали?

— Конечно, нет. В то время я понятия не имел, что бюро патентов закрыто навсегда. Остался только отдел игр.

— Вы были рассержены этим?

— В то время немножко был. Но скоро я понял, что имеющиеся у нас модели достаточно хороши. Мы не нуждаемся в более эффективных или более оригинальных моделях. Народ нынче удовлетворен тем, что у него есть. Кроме того, новые изобретения не принесли бы человечеству никакой пользы. Уровень рождаемости и смертности на Земле стабильный и всем всего хватает. А для изготовления технических новинок пришлось бы переоборудовать целую фабрику. Это было бы почти невозможно, поскольку нынче все фабрики автоматизированы и ремонтируют сами себя. Вот почему существует мораторий на изобретения. Он не касается только новинок в области игр.

— Какие вы испытываете чувства по этому поводу?

— Чего тут чувствовать? Так уж обстоят дела.

— А вы не хотели бы, чтобы дела обстояли иначе?

— Может быть. Но, будучи изобретателем, я все равно классифицирован как потенциально нестабильный субъект.

(Гражданин Барн Грентен, возраст — 41 год, занятие — инженер-атомщик, специализирующийся на проектировании космических кораблей. Нервный, интеллигентного вида мужчина с печальными карими глазами.)

— Вы хотите знать, что я делаю на своей работе? Я сожалею, что вы спросили об этом, гражданин, потому что я ничего не делаю, только гуляю по ней. Профсоюзные правила требуют, чтобы человек, для большей надежности, контролировал одного робота или роботизированную операцию. Именно этим я и занимаюсь. Просто стою и подпираю стенку.

— Похоже, вы не удовлетворены этим, гражданин Грентен?

— Да. Я хотел быть инженером-атомщиком. Я учился на инженера-атомщика. А потом, когда получил диплом, то обнаружил, что мои знания устарели лет на пятьдесят. И даже если бы я захотел овладеть новыми технологиями, мне негде было бы применить свои знания.

— Почему же?

— Потому что в атомной промышленности все автоматизировано. Не знаю, известно ли это большинству населения, но такова правда. От добычи сырья до упаковки готовой продукции. Единственное, что делает человек на заводе, — это контролирует качество продукции и сравнивает ее количество с индексом потребностей населения. Вот и все.

— Что случится, если часть автоматической фабрики сломается?

— Ее исправят роботы.

— А если и они сломаются?

— Эти проклятые штуки ремонтируют сами себя. А я могу только стоять, подпирая стенку, наблюдать и заполнять рапортичку. Очень нелепое занятие для человека, считающего себя инженером.

— Почему вы не переберетесь в какую-нибудь иную отрасль промышленности?

— Бесполезно. Я проверял, остальные инженеры точно в таком же положении, как и я, — наблюдают за автоматическими процессами, которых они не понимают. Назовите любую область: производство пищи, автомобилей, строительство, биохимия — все одно и то же. Либо инженеры в качестве контролеров, либо вообще обходятся без них.

— Это верно и для космических полетов?

— Разумеется. Ни один человек не улетел с Земли за последние пятьдесят лет. Никто не знает, как управлять кораблем.

— Понимаю, все корабли поставлены на автоматику.

— Именно. Постоянно и без всяких исключений.

— А что случится, если корабль попадет в нештатную ситуацию?