Статус — цивилизация

— За преступление, за убийство.

— Я не совершал этого преступления! — разъярился Баррент. — Я не совершал его. Вы должны были это знать.

— Конечно, я знал, — согласился робот-исповедник. — Но мои права и обязанности строго определены. Я приговариваю согласно доказательствам, свидетельствам, а не интуиции. По закону роботы-исповедники должны взвешивать только представленные им конкретные доказательства. Приговор выносится даже тогда, когда у робота-исповедника возникают какие-то сомнения. Практически, одно лишь присутствие передо мной человека, обвиняемого в убийстве, должно восприниматься как презумпция его виновности.

— Против меня были доказательства?

— Да.

— Кто их дал?

— Я не могу тебе открыть его имя.

— Вы должны, — вышел из себя Баррент. — Времена на Земле меняются. Заключенные возвращаются домой. Вы знаете это?

— Я этого ожидал, — сказал робот.

— Я должен узнать имя осведомителя, — отчеканил Баррент.

Он вынул из кармана иглолучевой пистолет и подошел к пульту.

— Машину нельзя принудить, — уведомил его робот-исповедник.

— Назови мне его имя! — крикнул Баррент.

— Мне не следует этого делать ради твоего же блага. Опасность будет слишком велика. Поверь мне, Уилл…

— Имя!

— Хорошо. Ты найдешь осведомителя на Кленовой улице, в доме номер тридцать пять. Но я серьезно советую тебе туда не ходить. Ты будешь убит. Ты просто не знаешь, что…

Баррент нажал на курок и узким лучом, словно косой, прошелся по пульту. Лампочки вспыхнули и погасли, когда он перерезал переплетенные провода. Из пульта заструился легкий серый дымок.

Баррент покинул кабину. Он положил иглолучевой пистолет обратно в карман и пошел на Кленовую улицу.

Он бывал здесь раньше. Он знал эту улицу, заросшую дубами и кленами, круто поднимавшуюся к вершине холма. Эти фонари были его старыми друзьями, эта трещина на тротуаре — древним ориентиром, а дома — добрыми знакомыми. Они, казалось, выжидающе тянулись к нему — точно зрители, ожидающие финала почти забытой драмы.

Он стоял перед домом номер тридцать пять. Безмолвие, окружавшее этот обыкновенный дом с большими белыми ставнями, показалось Барренту зловещим. Он вытащил из кармана иглолучевой пистолет, пытаясь найти успокоение, которого, как он знал, ему не найти. Затем он толкнул переднюю дверь. Она открылась. Баррент шагнул в дом.

Он увидел терявшиеся в полумраке смутные контуры ламп, мебели, отблеск картины, висевшей на стене, статуэтку на эбонитовом пьедестале. Держа пистолет в руке, он зашел в следующую комнату.

И столкнулся лицом к лицу с осведомителем.

На него нахлынул безудержный поток воспоминаний… Баррент снова был ребенком. Он видел себя, входящим в закрытый класс. Он снова слышал утешающее гудение механизмов, видел, как мигают и вспыхивают красивые огоньки, слушал шепчущий ему на ухо голос машины. Первое время Баррент боялся этого голоса, который предлагал ему делать ужасные вещи. Но затем, постепенно, Баррент привык и к голосу, и к остальным странностям закрытого класса.

Баррент учился, учился на подсознательном уровне. Обучающие машины искусно сплетали тонкую сеть, связывая основные стремления человека и его инстинкт самосохранения с требуемой моделью поведения. А затем замуровывали эти уроки в подсознании, заминировав барьер, который их отделял от сознания.

Так чему же они его научили?

Для общего блага ты должен принимать на себя ответственность за каждое преступление, которое могло бы быть совершено тобой.

Лицо осведомителя равнодушно смотрело на Баррента. Это было его собственное лицо, отраженное в зеркале на стене.

Управляемый подсознательными импульсами, он сам донес на себя в тот день, когда стоял с пистолетом в руке над телом убитого человека. Презумпция виновности была слишком велика, чтобы он мог устоять, подобие вины превратилось в саму вину. Он пошел к кабине робота-исповедника и дал там полные и исчерпывающие доказательства против самого себя, поскольку он мог совершить это преступление.

Робот-исповедник вынес обязательный приговор, и Баррент покинул кабину. Хорошо обученный на уроках в закрытом классе, он взял себя под стражу и отправился в ближайший центр контроля над мыслями в Трентоне. К тому времени у него уже наступила частичная амнезия, как того и требовала модель поведения, которой он подсознательно следовал.

Умелые техники-андроиды в центре контроля над мыслями немало потрудились, чтобы превратить частичную амнезию в полную. А в качестве стандартной меры предосторожности ему имплантировали ложные воспоминания о «совершенном» преступлении и о неограниченном могуществе Земли.

Когда работа была завершена, Баррент, выполняя заложенную в него программу, вышел из центра, доехал специальной экспресс-дорогой до стоянки тюремного корабля, вошел в свою камеру и запер за собой дверь. Во время полета Баррент беспробудно спал, а затем подсевшие на контрольном пункте охранники разбудили заключенных для высадки на Омегу.