Статус VIP. Первый курс (СИ)

   - Этот камень обладает магическими свойствами, - уже спокойнее рассказывал Павел, внимательно рассматривая мой внешний вид. – Последний штрих – духи! Они должны быть непременно со сладким ароматом! Потому что женщина должна быть сладкой! – н подошел к зеркалу и слегка надавил на стену. Открылся тайник, где был спрятан фиолетовый флакон,инкрустированный россыпью камнeй.

   - Ты занимаешься производством духов? – не удержалась я от вопроса.

   - Помимо всего прочего, – уклончиво ответил он и, нажал на спрей, чтобы распылить на меня сладкие капельки. - Божественно! Один из лучших! – Он счастливо улыбался, словно окрыленный мечтой.

   Для меня в этом аромате было что-то отталкивающее.

   - Мне нe нравится, - наконец, призналась я.

   - Это лишь подтверждает, что ты моногамная и гетеросексуальная! – вынес он вердикт и усмехнулся. – В общество с таким запахом идти опаснo. Неизвестно, кто первым затащит тебя в ближайшую кабинку туалета. Может, мужчина. А может, и рехнувшаяся дамочка!

   - Зачем же мне этот аромат сейчас? Вдруг этот обезумевший Иван накинется на меня? - Я и вправду испугалась. Свежи последние воспоминания.

   - Не накинется! – уверил Павел. – Ему писать надо!

   - Ты меня отвезешь? – спросила я.

   - Нет. Я останусь дома… А ты поспеши, машина уже ждет. – Подал мне черную норковую шубку. Затем проводил до машины и, небрежно махнув водителю, медленно пошел назад.

   Некоторое время спустя

   Дорогой Дневник!

   Иван меня ждал. Открыв дверь в студию, всем корпусом подался мне навстречу и полной грудью вдохнул мой запах.

   - Моя дорогая! Ты пришла!!!

   - Здравствуйте! – тихо произнесла я, но, опомнившись, выправила плечи и опустила взгляд.

   Мы прошли в студию. Мне почему-то показалось, что она была похожа на каюту корабля. Белые стены и пол. Деревянная, похожая на полукруглый штамп начала девятнадцатого века, двуспальная кровать, покрытая белой шкурой или имитацией. Темно-зеленые низкие подушки, обивка кресла с витыми ножками и дорожка на полу. У больших светлых окон в форме арки установлены прожекторы, направленные на ложе. Видимо, на нем часто позировали. У изголовья – винтовая деревянная лестница с металлическими периллами, ведущая на чердак. На прикроватной горизонтально вытянутой тумбочке тускло горел светильник и разбросаны мелкие разноцветные ракушки. А напротив - полный беспорядок из мольбертов, раскиданных по всему полу красок, альбомов, папок и многочисленных журналов.

   - Располагайся, милая! – обратился он ко мне с трепетом, раздувая ноздрями. - Я хотел бы написать с тебя портpет…

   - Я не заметила в Вашей коллекции портретов, – вырвалось у меня случайно. – Обнаженка.

   - Да! – коротко признался Иван. – Это правда… Но просто… я не смел надеяться…

   - Я разденусь!

   Блин! Это не тот тип поведения! Прекрасно зная это, я все равно решилась на подмену. Просто очень не хотелось слушать Павла!!!

   Он приблизился ко мне на неприличное расстояние. Отступила на шаг назад. Он не опасен. Почему-то я была в этом уверена. Кинула небрежно шубу на пол. Отступая, расстегнула сапожки. Барвинский снова сделал шаг навстречу.

   - Держитесь от меня подальше, Иван! – предупредила я. - Только картины!..

   - Конечно! – будто опомнившись, проговорил он и отступил.

   Сняла платье и бросила куда-то в сторону. ставшись в чулках и комбинации, забралась на кровать и, встав на четвереньки, выгнула спину, слегка расставив ноги. Взгляд устремила на изумленного художника. Стряхнув минутное оцепенение, он принялся судорожно делать зарисовки, бормоча о том, что не грунтовал холсты под столь яркие идеи, пoтому что готовился писать портрет Музы,то бишь, меня.

   Через полчаса такого развлечения спина у меня затекла, шея онемела. Явно переоценив себя, я с грустью вспоминала возможность написания портрета. Сидела бы себе в удобном кресле и думала бы о хорошем. Признаться в том, что успела устать за такой короткий промежуток времени, я не могла. А Иван, обливаясь потом, все рисовал…

   Еще через полчаса, не выдержав, я опустилась на мягкую шкуру и закрыла глаза.

   - Милая! – засуетился Барвинский. – Ты, наверное, устала с непривычки!.. Отдохни! Я принесу воды!

   Ну, скажи, зачем мне все это надо???

   Выпив залпом, я снова опустилась на кровать.

   - Милая Юлия! – от произнесенного имени мне стало неприятно. - Твои мышцы очень напряжены!.. Сейчас мы их расслабим! – И он провел рукой по шнуровке на моей спине. - ороша…

   - Иван, - обратилась я к нему, поднимаясь, – мне очень понравилась наша встреча! Но я, действительно, очень устала и хотела бы вернуться домой…

   - Я хотел бы увидеть тебя снова! – перебил меня художник. - И закончить начатое… Вернее, хотел бы написать тебя на холсте… обнаженной… в сумасшедшем вихре тюльпанов!

   - Я приду! – ответила, представляя его идею. – Завтра. В то же время… Только не надо вихря тюльпанов!.. Нарисуйте меня связанную морсими водорослями…

   - Милая… Это не мой стиль писать о боли и страданиях женщины! Я пишу о её красоте и совершенстве!.. Но у меня есть один друг… Если хочешь, я могу вас познакомить на вернисаже в четверг.