Ставка Гитлера «Вервольф» в пространстве и времени

5 мая 1941 года Сталин выступил перед выпускниками военных академий. В этом выступлении, (а точнее, в тосте), он впервые официально ясно сказал, что Советский Союз не будет ждать нападения, а первым начнёт войну. Тогда же за инициативой наркома Тимошенко и начальника Генерального штаба Жукова заместитель начальника оперативного управления Василевский подготовил проект директивы о нападении на Германию, который был согласован со Сталиным 24 мая на заседании Политбюро. В связи с тем, что советские войска на западных рубежах ещё не были сосредоточены к нападению, ориентировочная дата определяется 15 июля того же года, в день когда должно было завершиться полное развёртывание Красной Армии на западном театре военных действий.

Политбюро ЦК (фактически Сталин) принимает решение о формировании до 1 июля 238-й стрелковой так называемой польской дивизии. Ее укомплектовали поляками и новобранцами, которые владели польским языком. Вскоре до неё мобилизовали более 10 тысяч бойцов. На это военное формирование возлагалась задача после вступления в Польшу (как ранее было в Финляндии) создать там просоветское правительство и объявить освободительную войну против Германии.

В июне 1941 года на западных границах СССР стояла уже не армия мирного времени, а 16 армий и несколько отдельных корпусов и дивизий для наступления. К тому же, для усиления поенной мощи из глубины страны тайно подтягивался второй стратегический эшелон из семи сформированных армий, укомплектованных резервистами.

В этот же период осуществлялось формирование трех армий НКВД третьего стратегического эшелона. Перед началом войны все три группы немецких армий, сосредоточенных против СССР, уступали советским войскам, дислоцированным на западной границе, по самолётам в 3 раза, танкам в 4,5 раза, пушкам и минометам — в 5,6 раза, в несколько раз — в живой силе. Артиллерийское вооружение Красной Армии было лучшим в мире. От молниеносного и неожиданного удара такого могучего военного кулака, по убеждению Сталина, Германия должна была капитулировать за неделю-другую. Одновременно он был уверен, что при таком раскладе сил Германия никогда не посмеет напасть на Советский Союз. Другим аргументом было также то, что на протяжении многих лет Гитлер утверждал, что никогда не допустит раздела немецких сил (так как было в 1914 году) на два фронта. Это утверждение многократно повторялось им в книге «Майн Кампф», а также возникало в разговорах Гитлера с его ближайшими помощниками. Поэтому информация, которая поступала из советских посольств и от разведки об адекватной подготовке Гитлера к нападению на СССР, только раздражала вождя.

По свидетельству В.М. Молотова, который был в то время вторым человеком в советском руководстве после Сталина, подготовка к неизбежной войне с Германией, конечно же, велась. «Иначе, зачем нам еще в мае месяце надо было из глубины страны перебрасывать в западные приграничные военные округа в общей сложности семь армий! Зачем проводить тайную мобилизацию восьмисот тысяч призывников и придвигать их к границам в составе резервных дивизий военных округов?» Естественно, возникает вопрос, что будет после того, как Красная Армия развернется на западных границах СССР, притом, не понятно, нападет ли Германия в 1941 г. вообще? «Время упустили, — делает вывод Молотов. — Опередил нас Гитлер!». В чем, собственно, опередил?

Враг № 1

Когда Сталин занялся территориальными приобретениями в балтийских странах, Финляндии и Румынии, Гитлер заподозрил, что советский диктатор на самом деле готовится вступить с ним в бой — когда сочтёт момент подходящим. Вскоре после вторжения советских войск в Западную Украину и Белоруссию Сталин начал подтягивать и другие силы — поначалу медленно — к западным границам Советского Союза, где они оказались в неприятной близости к драгоценным румынским месторождениям нефти. Именно из этих месторождений Гитлер получал топливо для своей мобильной войны. Без них вермахт просто не смог бы сдвинуться с места. Волнения фюрера усиливались всё больше и больше и, в конечном счёте, он откровенно стал побаиваться советского лидера. Об этом после войны сказал Риббентроп в Нюрнберге следователям.