Ставка на невинность (СИ)

– Ну мы с вами договорились, да? – быстренько подтверждаю я в трубку. – Оставите у администратора. Заранее спасибо за доставку! Я высоко ценю ваш сервис!

И не дав Гере ничего сказать, я сбрасываю звонок.

– Бессовестный! Зачем смутил нашу Таню? Она и так не от мира сего!

Демид, усевшийся в кресло, мурлыкает:

– Не могу устоять, у нее так мордочка покраснела, а ведь я даже не успел ей комплимент отвесить.

Чуть не заржала. Демидовские комплименты – это отдельный вид искусства. Один раз выслушаешь, и как будто тебя поимели.

– Ладно, открывай рот, Дон Жуан, – натягиваю я маску.

Спустя тридцать минут, вставив Артемьеву капу с фторолаком, в основном, чтоб его заткнуть, ибо у меня от хохота уже руки трясутся, я выползаю из кабинета, отдать запись на ресепшн, чтобы все внесли в систему, и вижу, что Таня шарится по полу.

– Чего ты?

– Ой, Яна Михайловна! У макета зуб открутился…

Бедный Йорик. Так мы звали черепушку – наглядный материал. У него зубы навинчивающиеся, и каждый раз, когда приводят ребенка, мы потом эти зубы по всей приемной собираем.

Крякнув от неприятных ощущений в ушибленной заднице, я принимаю неблагородную позу страуса и пытаюсь разглядеть беглеца.

Ни хрена не вижу. Зато чувствую холодок сквозняка из открывшейся входной двери.

– А тут ничего так, миленько! Красиво даже!

Ну разумеется! Когда ж еще прийти Бергману, как не когда я стою раком!

В целом, в мешковатой бледно-зеленой робе, шапочке и маске на всю мордень я должна выглядеть ничуть не хуже своего вчерашнего маскарада. Может, он меня даже не узнает.

Выпрямляюсь и опять ловлю взгляд на своей заднице. В этот раз не удивленный, а вполне заинтересованный.

– Мне нужно оставить для Левиной, – он кладет перчатки на стойку, все еще пялясь туда, где недавно натягивалась ткань. Кобель.

Я уже хочу вернуться в кабинет, как меня сдает дурная Таня.

– Так вот же, Яна Михайловна, – она выныривает из-под стола и тычет в меня пальцем.

И в кого она у нас такая тупенькая?

Лицо Германа меняется. Он прищуривается на меня, словно подозревает, будто в позе "зю" я стояла с момента его звонка и в ожидании его появления. Так сказать, чтобы красануться по полной.

Но он не успевает ничего сказать, потому что Артемьеву надоедает сидеть с капой, и он стучит по подлокотнику и издает дикое мычание.

Метнувшись к нему, я вытаскиваю штуковину, а он строит мне рожу и стискивает в объятьях.

– Это что такое? – заглядывает наглая Бергманская рожа в кабинет, куда его не приглашали.

Демидов и отвечает:

– Янка не любит, когда я слишком рано достаю изо рта. Потом много приходится сплевывать.

Занавес.

Глава 5. На грани разоблачения

– И чего ты ржешь, как молодая кобылица?

– Плакать мне, что ли? – гогочет в трубку Алка. – Вот скажи, зачем ты продолжаешь этот спектакль? Уже же можно прекратить…

– Не знаю, – признаюсь я. – Бесит меня Герман. Он ведется на эту хрень, и меня надирает продолжать.

– Не думаешь, что, когда до него дойдет, что ты его стебешь, он ответит тебе симметрично?

– Ну он уже взрослый мужик…

– Ага, а ведет себя как второклассник, только что за косички не дергает, – хихикает стервоза, по ошибке являющаяся моей лучшей подругой.

– Сдается мне, портфелем по голове он меня треснуть не прочь, – вынуждена признать я.

– Ну и чего? Артемьев сразил Геру на повал?

– Устоял родимый, но я думала, он спалит меня своим взглядом до угольков. Тоже мне, полиция нравов! Я у мамки спросила, как так вышло, что она мне такого подсунула. Прикинь, она честно ответила, что ее как женщину бесит, что Гера с молоденькими крутит и наслаждается холостяковской жизнью.

– К тебе она пристает по этой же причине? Ей не нравится, что ты жизни радуешься без чужих носков и крошек на диване?

– Внуков хочет, – вздыхаю я тяжело. – Мама так-то согласна и на внебрачных, но она ж не знает, что я в активном поиске пятидесяти процентов генофонда…

– Точнее, она не знает, что ты предпочитаешь активные тренировки, – язвит подруженька.

– Что поделать? Пока пеленки меня не вдохновляют. Знаю-знаю: забеременею, гормоны скакнут и какашки станут желанным явлением, но пока-то я нормальный человек!

– Ты это, не увиливай. Чего Гера-то? Неужто не нашел, что сказать?

– Нашел. Как не найти? – вспоминаю я. – Ой, ты не представляешь, что я ему ляпнула…

– Зачем же сплевывать, – язвит Герман, рассчитывая меня смутить. – Надо глотать, когда он достает!

Но мы, из Меда, как бы не стеснительные. И я выдаю очередную ахинею раньше, чем успеваю подумать:

– Мне нельзя. Я – веган.

Повисает драматическая пауза. Германа надо просто видеть.

Ети тебя некуда! Как удержать лицо?

Артемьев, например, с этой задачей не справляется.