Ставка на проигрыш

«Он врет, – пронеслось в моей голове. – Пугает. Если бы контейнер был снабжен средством для самоуничтожения, подполковник Огурцов меня предупредил бы. – Потом подумала пару секунд и огорченно подредактировала ситуацию: – А может, и не предупредил бы. Зачем меня лишними страшилками накручивать? Я и так сплошной комок нервов».

Посмотрев почему-то на свои десять здоровых пальцев, я показательно нахмурилась и, продолжая изображать отчаянную жадину, продолжила мысли вслух:

– Так, значит, там не бриллианты. А вы не контрабандист. Что ж… примерно этого я и ожидала.

– Чего же вы ожидали? – вроде бы несерьезно поинтересовался Ваценко.

– Не важно, – буркнула я, показывая, что комплимент «вы девушка умная» заработала не зря. Есть вещи, о которых лучше не знать, не лезть с догадками и вопросами, а тихо, ласково попросить сто тысяч долларов. – Так вы готовы платить?

– В разумных пределах, – серьезно кивнул Тарас.

– Сто тысяч долларов.

– А не подавитесь?

– Нет. Я жую хорошо.

– Банка этого не стоит.

– Ну-ну, – хмыкнула я, – заливайте дальше. Дешево таким образом не возят. Это легче по почте бандеролью отправить. Сто тысяч, и ни цента меньше.

– Да я, собственно… и не собирался…

Надо же, как убедительно сыграла жадину, раз опытный шпион расшифровал мою вытянутую физиономию так: сидит и думает, коли так легко согласился заплатить сотню, значит, продешевила. То есть упустила шанс обуть простака на пол-лимона.

Я вытянулась в шезлонге, достала из кармана парусиновых шорт тонкую полоску бумаги и протянула ее Тарасу:

– Здесь реквизиты моего банка и номер счета. Как только перечислите деньги, я верну вам банку.

Ваценко принял записку, взглянул на нее мельком и перевел на меня взгляд. Очень странный, едва ли не торжествующий.

– Ждите, Соня, ваши деньги, – сказал и встал.

– Жду, – с фантастической жадностью кивнула я и добавила: – Мобильник верни. У меня по нему из банка эсэмэс приходят.

– Верну, верну, – усмехнулся Тарас и быстро скрылся за стеклянным углом бара.

Я снова вытянулась в шезлонге, поправила на себе шорты, майку и подумала: «Ну вот и все. Сейчас шпион переправит своим хозяевам номер счета, те быстренько положат на него сто тысяч американских тугриков – я их потом на благотворительность отдам! – электронный перевод денег займет не более получаса времени и отразится на табло мобильника.

Мамочки родные! Неужели я, наконец, избавлюсь от этого груза, будь он трижды неладен!! Неужели я передам эту головную боль в чужие руки?! Клянусь, после этого недоразумения со шпионажем больше ни в одно дерьмо ни шагу! (Умный Назар Савельевич давно меня об этом просит.)

Я же попрошу себе колечко, белую фату и колокольный звон. Стану примерной и благовоспитанной, я нарожаю кучу детей и буду учить их лепить из пластилина, вышивать крестиком и плавать в любую погоду. Я буду варить борщ и лепить пельмени, я научусь вязать и стану толстой…

Нет, становиться толстой – это перебор. Просто превращусь в слегка дородную матрону. Уютную и благообразную. Не Соня, а аппетитная булочка с изюминками глаз…

Пойти, что ли, Туполева разбудить и начать делать детей прямо сейчас?

Нет. Рано. Во-первых, ему надо как следует выспаться, а во-вторых, груз все еще у меня. Точнее, у Марченко за шляпками».

И стоило мне только вернуться от грез к минору, как возле моего шезлонга нарисовался господин шпиён. Расселся вольно, крякнул и показал мне родимый мобильник. Я тут же протянула к нему жадную ручонку, но Ваценко убрал телефон в нагрудный карман рубашки и, посмотрев на меня пытливо, проговорил:

– Скажите-ка мне, Соня, как вы на мой тайник вышли?

Я поняла, что деньги еще болтаются по всяким офшорам и любоваться на дисплей еще рано, самодовольно взбила вверх прическу и хрюкнула:

– Элементарно, Ватсон. – Намекать шпиёну на то, что он плохо знает классиков социалистического периода, благоразумно не стала. Для меня Тарас Ваценко не иностранец, а величина непонятная, и потому хвастаться я начала от второго пункта. Чем меньше болтаешь, тем больше проживешь. – В детстве я пять лет провела в театральной студии и в гримах, париках и прочем кое-что смыслю. Вы ведь видели меня на набережной?

– Видел, – внимательно прищурился Тарас.

– Запомнили?

– Запомнил.

– Так вот и я вас тоже срисовала. И очень удивилась, увидев на этом корабле. Зачем, спрашивается, украинскому бизнесмену бегать по пристани в каком-то непонятном прикиде, а?

Тарас не ответил, и я продолжила:

– А дальше совсем смешно. Вы что-то прячете возле умывальника за зеркалом, потом мадам Марченко за борт выбрасываете…

– Подожди, – перебил меня Тарас, переходя на «ты». – Откуда ты узнала, что я что-то прячу в шкафу?

Об Инессе Львовне он не упомянул, и я поняла, что за борт мадам все-таки отправилась не сама.

– А ты никому не скажешь? – с шутовской интонацией, мало соответствовавшей напряжению момента, проговорила я. Округлила глаза и склонилась над подлокотником.

– Нет, – серьезно, не ведясь на шутовство, ответил Ваценко.

Я наклонилась еще ближе к его уху и шепнула:

– У меня там косячок лежал, – сказала и отодвинулась с довольной хитрой миной.