Ставка на проигрыш (с иллюстрациями)

— Под горячую руку на растопку печи пустила.

— Серьезно?..

— Чего шутить-то? Это только ты шутки выкамариваешь.

— Игнатьич сомневается в нашем выигрыше!

— От выигрыша рожки да ножки остались. — Матрена Прокопьевна, опять вздохнув, печально посмотрела на Антона. — Что мотоцикл на мой билет выпал, не сомневайтесь, Антон Игнатьич, а газету я вправду сожгла.

Торчков растерянно заморгал, сердито сплюнул и, переваливаясь с боку на бок, рванулся за калитку.

Разговор с его женой еще больше озадачил Антона. Подтвердив, что муж привез из сберкассы «ровно тысячу», Матрена Прокопьевна высказала предположение, будто остальные пятьсот рублей, причитающиеся за выигранный мотоцикл, он утаил от нее — «такой грех за ним водится». Ничего нового не добавила она и о заготовителе, кроме того, что у «однорукого уголовный взгляд и глаза красные, как будто не спал две ночи подряд». Проговорив минут двадцать, Антон, словно разминаясь, прошелся по перерытому свиньями двору вдоль тележного следа и попрощался. Когда вышли на пустующую деревенскую улицу, Голубев спросил:

— Следы копыт смотрел? Что увидел?

Антон подбросил на ладони взятую у Торчкова подкову.

— Похоже, все ноги подкованы.

— Зря только полдня потеряли. Надо с другого конца к Глухову подбираться.

— Сегодня поедем домой.

— Да ты что, Антон? Чего спешку пороть? Давай еще с народом потолкуем, вечерок на озере посидим, выспимся капитально…

— Мне кажется, Слава, — перебил Антон, — что наступило такое время, когда нам с тобой спать можно, но не раздеваясь.

— Это почему же?

— Дорогой объясню.

Глава VII

Несмотря на раннее воскресное утро, в кабинете начальника райотдела собралась вся оперативная группа, выезжавшая в пятницу на происшествие к железнодорожному полустанку. Не хватало одного судебно-медицинского эксперта Бориса Медникова. Суровый не по возрасту следователь прокуратуры Петр Лимакин, нетерпеливо посмотрев на часы, сказал:

— Прохлаждается где-то наш доктор.

— Появится — мы его подогреем, — хмуро проговорил подполковник Гладышев, и Антон Бирюков догадался, что начальник райотдела сегодня не в духе.

Разговор не клеился. Собравшиеся обдумывали каждый свое. Лишь Слава Голубев как ни в чем не бывало с интересом рассматривал взятые у эксперта-криминалиста увеличенные фотоснимки дактилоскопических отпечатков.

Борис Медников влетел в кабинет запыхавшись. Одним кивком поздоровался со всеми, сел в кресло возле стола подполковника и спросил:

— Кого ждем?

— Тебя, — коротко ответил подполковник.

— Меня?.. А в чем, собственно, дело? Официальное заключение медэкспертизы я вручил следователю еще вчера утром. Не устраивает разве оно вас?

Гладышев сухо кашлянул.

— Мы, Боря, собрались посоветоваться. С момента происшествия миновало двое суток, но дело топчется на месте.

— Хотите, чтобы я его столкнул?

— Хотим посоветоваться. В первую очередь нас интересует причина смерти старика.

Медников посмотрел на подполковника, затем перевел взгляд на сидящего рядом со следователем прокурора.

— К сожалению, дорогие товарищи, больше того, что я написал в официальном заключении, ничего добавить не могу. Вскрытие показало, что смерть наступила в результате асфиксии, вызванной приемом ацетона.

Прекративший рассматривание фотоснимков Слава Голубев с иронией заметил:

— Боря, ты, как кандидатскую защитил, стал очень умно высказываться.

— Считаю, что разговариваю с умными людьми, — мгновенно отпарировал судмедэксперт. — Для остальных могу разъяснить: старик задохнулся от ацетона, капли которого обнаружены не только в дыхательных путях, но и в легких.

— Косвенных причин смерти с медицинской точки зрения нет? — спросил прокурор.

— Нет. Если не считать воспаления слизистой оболочки носа, называемой в простонародье насморком… — Медников хитровато покосился на Славу Голубева: — Я понятно говорю, товарищ Голубев?

— Понятно, товарищ кандидат медицинских наук.

— Так вот, если не считать хронического насморка, которым страдал старик, он был практически здоров. Перед тем как выпить ацетон, старик пил водку, однако признаков алкогольного отравления не обнаружено.

— Кто же ему подсунул этот ацетон? — будто рассуждая сам с собою, спросил подполковник.

— Вопрос не по моей части.

— Имею в виду: не сам ли старик хлебнул ацетона, чтобы свести счеты с жизнью?

— Для таких целей самоубийцы предпочитают уксусную и соляную кислоты. Ацетон у них не котируется.

— Сколько старику было лет?

— Семьдесят четыре — семьдесят пять.

Подполковник повернулся к эксперту-криминалисту Семенову. Привыкший к уставному порядку, Семенов поднялся со стула и открыл папку, которую до этого держал на коленях.