Ставка на проигрыш

Антон протянул руку к телефону городской сети и набрал номер начальника шестого отделения милиции.

— Ильиных слушает, — после первого же звонка раздалось скороговоркой в трубке.

— Здравствуй, Юрий Васильевич. Бирюков говорит.

— Привет, Антон Игнатьич!

— Как жизнь?

— В трудах и заботах. Тебя, наверное, Сипенятин интересует?

— Угадал.

— По просьбе Голубева я лично сам этим вопросом занимался. Вася Сивый на улице Кожевникова у Марии Анисимовны давно не появляется.

— Так вот, Юрий Васильевич… Поступил сигнал, что Вася все-таки там. Надо еще раз проверить.

— Уже надеваю фуражку.

— Спасибо за оперативность.

Минут через пять в кабинет вошел Деменский. Очень осторожно сел на предложенный Антоном стул и напряженно замер, словно перед объективом фотоаппарата.

— Куда вы так долго звонили? — неожиданно спросил Бирюков.

— В десять часов мне надо быть на заводе. Уже девять. Хотел предупредить начальство, что задержусь.

— Предупредили?

— Не успел дозвониться — шофер поторопил.

— А хирургу Широкову?..

— Хирургу дозвонился. Широков меня обнадежил, что Саня поправится. Это правда?

— Широков — врач, ему виднее.

Лицо Юрия Петровича порозовело.

— Прошлый раз я до безумия был ошарашен случившимся. Думал, что вся ответственность за смерть Сани, если она умрет, обрушится на мои плечи. Поэтому путал элементарные вещи, отрицал очевидное. Короче, вел себя трус трусом. На самом же деле наши отношения с Холодовой не такие, как я прошлый раз наговорил… Несмотря на развод, между нами не было вражды. Кстати, я только теперь понял, насколько дорога для меня Саня. Как только она выпишется из больницы, мы немедленно сойдемся, снова оформим брак через загс… — Деменский вдруг достал из кармана новенькое золотое кольцо. — Вот я уже для загса припас…

— Значит, в Челябинск вы летали к Холодовой? — спросил Антон.

— Да, но не застал ее там. Накануне я звонил Сане по телефону. Предложил ей забыть прошлое и переехать ко мне. Саня обрадовалась. Сказала, что проведает Сережку и прилетит в Новосибирск. Я предупредил, что если появится в Новосибирске раньше меня, то ключ от квартиры может взять у соседки Ксении Макаровны.

— Неувязка получается, Юрий Павлович, — сказал Деменскому Бирюков. — Вы прилетели из Челябинска в Новосибирск двадцать первого августа утром. Холодова в это время находилась в вашей квартире — она ночевала там. Стоило вам нажать кнопку звонка и…

— Ксения Макаровна не видела, как Саня в квартиру входила. Старушка сказала мне, что ключ у Овчинникова.

— Но вам Зарванцев ведь рассказывал… — начал было Антон, однако Деменский не дал договорить:

— Каюсь, когда узнал от Зарванцева, что Саня пришла в «Орбиту» с Овчинниковым, одурел от ревности и вместо того, чтобы вернуться домой, сломя голову бросился искать Овчинникова.

— Что вы заказывали Ревазу Давидовичу Степнадзе в Адлере?

Юрий Павлович густо покраснел и ответил так быстро, как будто заранее подготовился к такому вопросу:

— Солгал прошлый раз, конечно, не фрукты заказывал. Саня при телефонном разговоре попросила достать четыре мотка серо-голубого королевского мохера. Хотела Сережке свитер связать. Вот этот мохер я и заказал Ревазу Давидовичу. Специально звонил ему по междугородной из Свердловска.

Бирюков попросил Деменского рассказать о Ревазе Давидовиче подробнее. Деменский заговорил откровеннее, чем в прошлую беседу, но к предыдущим своим показаниям ровным счетом ничего не добавил. Так же скупо охарактеризовал он и Люсю Пряжкину. «Отличный мастер мужских причесок, иногда позирует Зарванцеву, любит выпить. Угощал ли ее коньяком? Да, угощал. Хотел, чтобы Люся выпытала у Зарванцева правду о встрече Овчинникова с Саней. Знакома ли Пряжкина с Ревазом Давидовичем? Кажется, нет, не знакома».

Деменский виновато посмотрел на Антона:

— Поверьте, что на этот раз я не лгу.

— Верю и хочу, чтобы вы так же откровенно рассказали о взаимоотношениях Холодовой со Степнадзе. Только ли книги их связывали?

Лицо Деменского передернулось:

— Мне известно лишь о книгах, но… Всякий раз, когда от Степнадзе приходило письмо, Саню прямо в жар бросало.

— Что это за письма были?

— Очень лаконичные и корректные, обычно с просьбой прислать ту или иную книгу. И я, честно признаться, до сих пор не могу понять, почему Саня их так боялась.

— Она не скрывала от вас этих писем?

— Никогда.

— Почему бы вам не поинтересоваться, что пугает вашу жену?

— Интересовался. Саня по характеру очень общительная и открытая, но каждый раз, когда заходил разговор о Степнадзе или об отце Сережки, она болезненно замыкалась. Однажды, потеряв над собой контроль, я высказал предположение, что Реваз Давидович является Сережкиным отцом. Саня побледнела и заявила, мол, если я такой фантазер, то нам лучше разойтись. Больше на эту тему мы не разговаривали. Поверьте, это чистая правда.

— Об Овчинникове ничего не добавите? — после некоторого молчания спросил Антон.

Деменский пожал плечами:

— Овчинников есть Овчинников.

— Какие у него отношения с супругой Степнадзе?

— С Ниной? Никаких.

— Уверены?