Ставка на Проходимца

— Ну и что? — Мне совсем неинтересны были местные коровы или лошади с перегрызенными Маней глотками. Я даже подумал, что опасно вот так просто гиверу в поселок отпускать: а вдруг здесь люди бы были? Дети, к примеру…

— Но их там нет!

— Не понял? — Я повернулся к Ками, осветив ее инфракрасным прожектором — фонари видимого спектра вне хижин я предпочитал не включать, не желая привлекать ничьего внимания. Впрочем, так поступала и Ками.

— Загон пуст, — терпеливо объяснила мне Ками. — Все трупы исчезли.

И она вспорхнула вверх, исчезая в струях дождя.

Я тупо смотрел на то место, где она только что стояла. Потрясенный мозг отказывался комментировать произошедшее, и меня просто заклинило. На секунду в голову даже закралась мысль, что я сплю, но очередная вспышка молнии осветила какое-то шевеление по ту сторону загона. Какие-то черные прутья шевелились за изгородью, напоминая со стороны раскачиваемый ветром гибкий бамбук. Вот только такого бамбука, словно сделанного из эбонита, обычно не бывает. Замелькали вспышки пламени, до моего слуха донеслись звуки очередей из пистолета-пулемета, и тут же в шлеме лопнул, раскатился, впился в мои уши панический визг Ками:

— ЛЕ-ША!!!

— Данилыч! — заорал я, передергивая затвор дробовика. — Данилыч, не выходите из хижины и будьте наготове!

— Что там, Алексей?! — Голос Данилыча был наполнен тревогой.

Не отвечая ему, я перескочил через ограду загона и, скользя ногами по навозно-грязевой жиже, побежал к «зарослям бамбука», в которых графика сенсоров шлема прорисовывала зеленый силуэт комбинезона Ками.

Бах! Бах!

Заряды дроби крошили черные стебли-прутья, но я стрелял в сторону от центрального шевелящегося клубка, в котором и была укутана Ками, так как боялся зацепить девушку. Весь огромный колышущийся куст, достигавший более пяти метров в диаметре, пополз от меня в сторону, сминая и вдавливая в грязь ограды загонов. Видно было, что мои выстрелы беспокоят тварь, но серьезных ранений не наносят.

— Ле-ша… — Голос Ками сошел до хрипа. — Оно давит…

— Я иду!!! Данилыч, сидите в хижине!!!

Вложив в этот крик весь свой страх и растерянность, я отшвырнул дробовик, включил фонари шлема и бросился в самую гущу стеблей, вытаскивая из ножен рукоять своего «кинжала». Из черного клубка стремительно вылетели два гибких хлыста, похожих на ожившие силиконовые шланги с руку толщиной, моментально оплели меня и потянули в центр «куста». Я орал что-то, судорожно пытаясь освободить прижатую к телу руку с «кинжалом», молотя свободной левой рукой по черным стеблям, по опутывающим меня щупальцам… Стебли в одном месте внезапно разошлись, открывая круглое ротовое отверстие, окруженное шевелящимися, как дождевые черви, отростками. Из открывшегося зева блеснул свет, словно из пасти мифического дракона, и я совсем потерял голову, но тут же понял, что это свет от включившихся фонарей на шлеме Ками. Черное чудовище просто ждало, пока в пасти освободится место для меня, пытаясь рывками, от которых раскачивались и стучали друг о друга шипы-стебли, заглотить девушку поглубже. Я висел над отвратительной шевелящейся дырой, наблюдая, как меркнет свет фонарей в чудовищной глотке.

Большой палец правой руки нащупал гарду «кото-хи», сдвинул выпуклый узор. Нагнув вниз голову в шлеме, благо гибкость комбинезона позволяла это сделать, я увидел, как выползающее из рукояти светящееся льдистое лезвие проткнуло толстое щупальце, и тут же сделал поворот кистью, разрезая черную плоть. Меня тут же сдавило так, что я с всхлипом выдохнул воздух, несмотря на компенсаторы комбинезона. Видимо, отрезанное щупальце судорожно сократилось в пароксизме боли, но тут же отпало, оставив меня болтаться вниз головой во второй плети, что опутала мои ноги. Взмах руки с «кинжалом», витки щупальца, перерезанные поперек, распались, и я рухнул прямо в открытую пасть. Я забился, стараясь нанести как можно больше порезов тридцатипятисантиметровым лезвием «кото-хи». Гнусное чавканье, хлюпанье, забрало шлема залило темной жидкостью. Я чуть не начал задыхаться, барахтаясь в вязкой шевелящейся массе, но вывалился куда-то в сторону и ударился спиной о землю. Дождь моментально смыл всю грязь и жижу с шлема, я поднялся и увидел, что огромная куча опавших черных прутьев пытается ползти, дергается рывками, но из нее текут целые ручьи темной жидкости, тут же размываемой струями ливня. Эдакий раненый дикобраз или, скорее…