Ставка на смерть

— Какая наглость! — сказал Диана и взяла Эмброуза за руку, потягивая шампанское из очередного бокала. Не то чтобы он считал, но это был уже третий бокал. Или четвертый. Он сбился со счета. Такая уж это была вечеринка. Пили только до дна. Сумасшедшая круговерть, тем не менее возникало какое-то странное чувство уединенности, типичное для больших вечеринок. Эмброуз никого не знал, поэтому остался наедине с Дианой. Как два беспечных духа, которые могли быть только друг с другом в воображаемом, ими самими созданном пространстве, в самом эпицентре бурной жизни общества.

Они ушли с приподнятого деревянного настила, тянувшегося от самой лужайки. И теперь спускались по ступенькам на пляж, пробираясь через заросли каких-то растений.

— Мужчина, который подносил шампанское, вел себя нагло, — пояснила Диана. — Один из официантов. Ты должен был его видеть. Он еще похож на замечательного английского актера, ну, как там его.

— Как там его? — спросил Эмброуз. В свете луны она выглядела такой бледной и хорошенькой. На ней было изумрудно-зеленое платье из атласа с глубоким вырезом, который очень сильно вдохновлял, и простое бриллиантовое колье.

— Брось эти шутки, Эмброуз. Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Майкл Кейн! Вот кого я имею в виду.

— А, его.

— Значит, ты его видел? Официанта? Того, который разносил бокалы из толстого темного стекла?

— Нет.

— Так вот, он мне подмигнул. Ты, наверное, в этот момент смотрел на какую-нибудь другую женщину. Подмигнул мне и сказал что-то очень грубое. Что-то вроде «трах» или еще что-то такое. По-моему, это наглость. Ты так не думаешь?

— Трах?

— Я точно не знаю. Среди всего этого гомона я не смогла его как следует расслышать. Может, он сказал «трах-бах»?

— Это чертовски грубо, Диана. И, учитывая обстоятельства, весьма неприятно. Die он? Я пойду поговорю с ним.

— Не надо, не возвращайся туда. Я не хочу поднимать шум. Хочу прогуливаться по пляжу и смотреть на звезды. Ночь сегодня выдалась просто замечательная. Волшебная. Давай забудем об этом.

— Хорошо. Просто покажи мне его, когда мы вернемся, Диана. Я перекинусь парой слов с Джоком. Думаю, это вряд ли покажется ему забавным. Отнюдь.

— Да ладно тебе. Брось! Давай пробежимся к воде! Я хочу тебе кое-что показать. Пошли же…

— Диана, не…

Но она уже сбросила туфли, приподняла юбку и скрылась в дюнах. Эмброуз не очень любил ходить по песку. И еще меньше бегать. Тем не менее он сел и начал развязывать шнурки и закатывать брючины.

— Иди сюда! — крикнула Диана. — Какая луна! Ты должен обязательно посмотреть!

— Я стараюсь, одну минуту, — сказал он, поднимаясь на ноги и пытаясь отряхнуть песок с брюк. И что в этом хорошего? Люди сбегались на пляжи толпами и…

— Эмброуз! Что ты там делаешь?

Когда он догнал ее, Диана шла по краю воды босиком, ее лицо было обращено клуне, волосы роскошными локонами ниспадали на бледные плечи. Эмброуз накрыл ее руку своей…

— Ох! Ты меня напугал. Я не слышала, как ты подошел.

— Я отношусь к типу сильных, молчаливых людей.

— Эмброуз, посмотри, какая красота! Волны. Блики лунного света на воде. Я так рада, что ты смог поехать.

— Я тоже.

— Ты не мог бы меня поцеловать? Меня так давно никто не целовал при свете луны.

— Ну, я…

— Ты стесняешься, дорогой?

— Нет, нет. Просто я — ну, если говорить всю правду, я сам очень давно никого даже не обнимал.

— Тогда не будем торопиться. Обними меня.

— Вот так?

— Замечательно. Может, только чуть-чуть поближе.

— Ты сказала, что хочешь мне что-то показать…

— Ш-ш-ш. Так. Теперь я подниму подбородок.

— Должен сказать тебе, Диана, ты самая красивая женщина, которую я встречал в жизни. Я просто…

— Я сказала «ш-ш-ш». Это значит тихо.

— Извини.

— Эмброуз?

— Да?

— Пора.

— А.

— Вперед.

— Да.

— Давай.

И он сделал это. Поцеловал ее. Он хотел, чтобы это был короткий поцелуй, но тот вышел из-под контроля и начал жить собственной жизнью. Он стал теплее, дольше, а потом на всей Земле не осталось ничего, кроме теплых губ Дианы. Он провел рукой по ее спине и, почувствовав изгиб ее бедер, прижал к себе и впился губами в ее рот, боясь, что делает ей больно. Но она тоже прижималась губами к его губам, он почувствовал прикосновение ее языка.

Потом он не мог вспомнить, сколько длился этот первый поцелуй. Только то, что он намертво отпечатался в его памяти и что он был полон обещания. И разбудил в нем такие эмоции, что чуть не стал последним поцелуем в его жизни.

— Вот это да!

— Я чувствую то же самое.

— Я и понятия не имел.

— Так вот о чем кричат со всех сторон.

— Нам обязательно нужно будет повторить.

Эмброуз не помнил потом, кто и что говорил в эти несколько минут. Он помнил только, что они еще немного постояли, прижавшись друг к другу, шепча какие-то глупости, ощущая близость друг друга, а потом пошли по мокрому песку, глядя, как серебристая луна отражается в набегающих на песок и снова отступающих волнах.

— Что это было? — спросила вдруг Диана и сжала его руку.

— Что?

— Я кого-то видела. Вон там. Они прятались за зарослями травы на дюне.