Ставка на смерть

Несколько ночей перед этим Брок провел в условиях, близких к спартанским. Он лежал на голой земле под звездами и замерз так, что чуть яйца не отморозил. Лежал и слушал, как пукает его верблюд. Обойдя два обнесенных стенами города, Тиснэт и Гулемэн, он добрался до пустынного плато в предгорьях Атласа.

Совершенно измученный, он, привязав верблюда к ближайшему кусту, упал на усыпанную камнями землю. Под горой Гарри видел мутные огни и очертания минаретов Маракеша, а вдалеке — побережье океана. Он спал крепко, проснулся на заре и начал спускаться.

Вчера, в восемь часов утра, сбагрив своего верблюда первому встречному, он предстал перед стойкой регистрации в отеле. Темноглазая красотка за компьютером сверкнула обворожительной улыбкой. Перед тем как прийти сюда, Гарри постарался привести себя в порядок в мужском туалете, смыл кучу грязи и пыли со своих каштановых волос. С бородой и одеждой он практически ничего не мог сделать, но все же сумел проложить себе дорогу в номер с большой мраморной ванной и балконом, выходящим всад. Возле ванны стояла чаша с лепестками роз. Он же говорил: рай.

Брок услышал шум над головой и посмотрел на небо. Огромный лайнер «Эйр Франс» заходил на посадку, забитый до отказа очередной порцией туристов, прилетевших на выходные. Они прилетают на уикэнд отдохнуть и устроить небольшую встряску старой крепости. Швыряют несколько тысяч евро на коврик и оказываются в местечках, где курят кальян, в Медине. Два часа на земле, и лягушатники снова погрузятся в самолет и улетят домой.

Оревуар, друзья хреновы. Французские ублюдки. Когда сосунки из Комитета начальников штаба генерала Мура и обитатели кабинетов на седьмом этаже в Лэнгли услышат эпическое повествование Гарри об его ужасном приключении, им трудно будет поверить, что их теперешние так называемые союзники могли задумать такую мерзость.

Броку тоже нужно было успеть на самолет, но у его самолета не было расписания как такового. А в аэропорту, где он приземлялся, — никаких удобств. Например, там не было взлетно-посадочной полосы. Для того чтобы сесть на крошечный драндулет, то есть самолет, Броку сначала нужно попасть на этот чертов поезд в Касабланку.

В 18.00 сегодня, когда стемнеет, двухместный самолет без всяких опознавательных знаков приземлится, прокатится по твердому песку, остановится и развернется. Пилот будет ждать ровно десять минут. Если за это время никто не появится, пилот улетит один. У Гарри была всего одна попытка. Один выстрел. Только один.

У парней из ЦРУ вроде Брока было прозвище. Их называли НЗК. Эта аббревиатура, которую употребляли нечасто, означала — не значится в консульстве. Если такой агент попадался, о нем забывали. Тебя как будто и не было. Твое имя не значилось в консульских списках, оно вообще нигде не значилось.

За время службы Брока случалось, что его вычисляли. Три раза. В Тианджине, это был второй раз, он пытался сбежать из китайской тюрьмы. Придя к выводу, что сможет выносить побои и пытки не больше суток, перелез через стену и убежал. Его поймали, снова пытали и били, он снова сбежал и пробрался к берегу. Старый рыбак должен был на лодке переправить его к французскому грузовому судну, которое стояло на якоре в оживленном порту.

Старикашка оказался информатором АНО, Армии народного освобождения, как и любая другая крыса в этом забытом Богом грязном портовом городишке. И Броку пришлось его убить, как и всех остальных уродов, которые пытались его сдать. Он перерезал ублюдку горло остро заточенным армейским ножом, окунул старикашку в вонючую воду и держал там, пока тридцать кровавых серебреников, которыми были нагружены карманы китайца, не утянули его на дно. Потом Гарри пробрался к грузовому кораблю сквозь густой туман. Лодкой пришлось управлять самому.

Ну по крайней мере он нашел нужный корабль, ухватился за якорный канат, оттолкнулся от лодки и вскарабкался по скользкому тросу. Было два часа утра. Он знал, что к этому времени капитан — пьянчуга из Марселя по имени Лорен, с которым он случайно познакомился, — будет мертвецки пьян и вырубится у себя в каюте. Брок перекатился через поручни и бесшумно приземлился на палубу в кормовой части корабля. Не встретив ни единого препятствия, он прошел на мостик и скользнул в темноту каюты француза. Лорен закрыл единственный иллюминатор одеялом в надежде хорошенько проспаться с утра.

Извини, мон ами. Эскузе ма, приятель, мать твою.

Внутри было темно хоть глаз выколи.

И воняло так, что будь здоров. Но Брок не стал сосредотачиваться на дурных запахах в будуаре капитана. Это было его первой ошибкой. Он плеснул Лорену в лицо воды из кувшина, одновременно приставив к горлу капитана нож. От того невыносимо несло рыбой и джином, так что душ ему пошел только на пользу.

— Кому ты сказал? — спросил Брок капитана, одной рукой сжимая его плечо, другой — вдавливая лезвие ножа в мягкие складки серой кожи, свободно висящие вокруг грязной шеи. — Ты сдал меня, сукин сын! Почему? Отвечай!

— Отвали! Я уже готов, — прошипел Лорен сквозь зубы.