Ставка на темного зверя

Что такое? Кто так рано меня будит? Неужели пора на телестудию? Я разлепила глаза – передо мной стояла Оксана. Я несколько секунд смотрела на нее, ничего не понимая. Оглушительно закукарекавший петух во дворе вернул меня к реальности – я по-прежнему находилась в Гурьеве.

– Идите, Ирина, вас ждет завтрак! – Оксана добродушно указала мне на лестницу, ведущую вниз.

Как рано встают в деревне! На часах было без пятнадцати шесть! А ведь наверняка Оксана встала намного раньше – подоить корову, приготовить завтрак.

Ополоснув лицо из допотопного умывальника во дворе, я побрела к столу. Там меня ждала яичница и кувшин с парным молоком. Яйца в деревне не чета городским. Желтки яркие, а не бледно-зеленые, как мы привыкли видеть.

– Что, Ирина, – послышался голос Ивана Николаевича, – непривычно ни свет ни заря вставать? – заходя на кухню, хозяин шутливо подмигнул мне. – Ничего, недельку поживете у нас – привыкнете!

– Да я бы рада, да только у меня скоро прямой эфир!

– Здесь его и проведете! – засмеялась Оксана. – Женское счастье, не выходя из коровника! В студии Зорька и Буренка!

– Ага, – поддержала я ее, – Ряба и Хохлатка не смогли прорваться на передачу из курятника!

Перед домом стоял уже знакомый мне «уазик», за его рулем восседал Федосеев. Мы погрузились в «Антилопу-Гну» и понеслись к лесхозу. Дима вел машину залихватски, нас мотало со страшной силой. Иван Николаевич сделал ему замечание, чтобы он ехал потише. Интересно, Дима совмещает должность заместителя директора и одновременно водителя? Скорей всего, нет – все это он делает по доброй воле.

Визжащие звуки циркулярных пил заполнили пространство вокруг. Я вновь почувствовала запах опилок. Возле бараков, где стояли пилорамы, он был немного с гарью. Загрохотали гусеницы бульдозера – он тащил за собой гигантские стволы сосен. В кабине сидел Петя – он приветливо помахал нам рукой. Иван Николаевич нагнулся к моему уху:

– Сейчас я покажу вам ближайшую вырубку. Дима, – обратился он к заму, – отвези нас к первому сектору.

Мы выехали за ограду и стали петлять по лесной дороге, изрытой гусеницами бульдозеров. Вскоре я увидела широкую просеку. Здесь тоже визжали пилы, только по-другому – более глухо. Я увидела, как шевелились макушки деревьев впереди. Вскоре я воочию смогла наблюдать зрелище, которое до этого видела только в фильмах. Мужчина в рабочем комбинезоне вгрызался бензопилой в желтое тело высокой сосны. С ее куцей верхушки сыпались хвоя и шишки. Вот, миг – исполин закачался, мужчина налег на ствол, и дерево стало падать, набирая скорость. Рухнув, сосна несколько раз пружинисто качнулась и замерла. Тут же к ней подбежали другие рабочие и стали споро отпиливать ветки. Через минуту лесная красавица превратилась в обыкновенное бревно. Меня от этого зрелища покоробило – похоже на убийство, что-то вроде скотобойни.

– Вот так вот все и происходит, – грустно сказал Иван Николаевич, – и не думайте, что мне это нравится.

– А почему вы тогда этим занимаетесь?

– Как пелось в песне: «Если не я, то кто же?» В самом деле, не будем ханжами – ведь вы же сидите на деревянных стульях, за деревянным столом! Уйду я – придут другие, и не факт, что они будут лучше.

Мы проехали подальше, здесь лес состоял из вязов, узловатых и корявых деревьев. Я вопросительно посмотрела на директора.

– Вязы идут на дрова, – пояснил он, – половина деревень района не газифицирована. Дима, – попросил он зама, – отвези нас, пожалуйста, на холм.

Забравшись на высокий безлесый бугор, «уазик» замер. Нашему взору открылось зеленое море, бескрайнее и колышущееся на ветру. Разрабатываемые сектора казались отсюда лишаями, в которых копошились насекомые-люди.

– Смотрите вон туда, – директор показал на запад, – там Юрьевский лесхоз. Это настоящие варвары. Они не восстанавливают лес, просто вырубают, и все. Причем разрабатывают бешеными темпами. Говорят, сейчас у «новых русских» считается шиком строить дачи-избы из сосновых бревен.

– Это правда, – подтвердила я, – сейчас в моде такие дома.

– Не знаю, как остановить этих гадов, – сокрушался Иван Николаевич, – видите вон там огромное пустое пространство, как бы поле? Раньше там был лес.

Присмотревшись, я увидела, что зеленое море неоднородно. Где-то были нежно-зеленые островки молодых деревьев, где-то – пустоты, чернеющие землей, – недавние вырубки.

– Помните, Мария Павловна начала говорить про наши проблемы? – начал Крынин.

– Конечно, еще Оксана попросила меня по телефону о помощи.

– Хм, я об этом не знал. Я, конечно, понимаю, что формат вашей передачи не позволяет снимать посторонние сюжеты. Но мне действительно нужна помощь.

– Чем я могу вам помочь?

– Вы видите, как разрабатывают лес в Юрьеве. Словно Мамай прошел. Мы занимаем территорию, не давая им расшириться, – он придвинулся ко мне поближе, – дело в том, что мне недавно угрожали.

– Кто? – удивилась я.

– Они не представились. Просто я нашел у себя в почтовом ящике письмо. Мне предлагали уйти с должности, иначе пострадают мои дети. Уверен, это происки Кащея.

– Какого Кащея?