Ставка на удачу

Полонская села и стала смотреть на двух своих любовников – на бывшего Бориса Станкевича и на нынешнего Илью Гаранина.

Это было забавно! Ее мужчины играли сцену вместе. И совсем близко, всего в двух метрах от нее.

Вот Парис в джинсах протянул тарелочку с яблоком, а режиссер, изображавший Елену, жадно схватил фрукт и подошел на самый край помоста.

Софиты светили ему в лицо, которое в этот момент было наглым, алчным и ехидным. Станкевич медленно сгибал руку и подносил яблоко ко рту.

Потом он резко, со звонким хрустом откусил кусок, и брызги сока сверкнули в лучах прожекторов.

Он откусил и собрался жевать. Но вдруг его лицо застыло, а глаза выпучились.

Станкевич шагнул вперед, проваливаясь в партер. Он в последний раз взмахнул крыльями, упал на колени Полонской, больно ударив ее головой в живот.

В этот момент он был еще жив! Режиссер дернулся два раза и замер…

Через двадцать минут в зале было полно сыщиков, экспертов и журналистов.

Полковник Юрий Смолкин осторожно поднял надкусанное яблоко и передал пожилому криминалисту. Тот понюхал и почему-то обратился к Ирине Полонской.

– Цианид! Вот вы говорите, что после укуса он жил пять-шесть секунд? Странно! Я бы умер немедленно.

* * *

Рано утром Струговы вышли на платформу Московского вокзала.

Пока они с вещами тащились к выходу на площадь Восстания, они совсем не ощущали, что в ста метрах начинается Невский проспект, ведущий к Адмиралтейству и Дворцовой площади.

Но, когда устроились в такси, жить стало веселее.

Через две минуты они проезжали Аничков мост через Фонтанку. И не столько сам мост, а знаменитые конные скульптуры Петра Клодта.

Справа и слева при въезде и выезде четыре голых атлета удерживали четырех коней.

Андрей Стругов вспомнил короткий стишок. Его бабушка рассказывала шепотом и сообщила, что слышала это от своей бабушки:

«На Аничковом мосту стоят четыре попы

На удивленье всей Европы…»

И вскоре промелькнул Гостиный двор, а потом колоннада Казанского собора, река Мойка и проезд между Зимним дворцом и Адмиралтейством.

Через Неву переехали по Дворцовому мосту и оказались на стрелке Васильевского острова. Повернув на Университетскую набережную, они оставили позади Ростральные колонны, здание Биржи, Зоологический музей и Кунсткамеру.

Сразу за Академией Художеств они попали на Шестую линию Васильевского острова. Здесь в одном из домов на втором этаже теперь будет располагаться корпункт еженедельника «Зубр».

Андрей с Татьяной быстро освоились в уютной и полностью оборудованной квартире номер шесть.

Кухня – она всегда будет кухней.

Спальня останется спальней.

А кабинет и гостиная постепенно преобразуются в редакционные помещения для работы с компьютерами и для встреч с нужными людьми.

Днем позвонил первый посетитель.

Это был частный детектив, нанятый страховой конторой «Петропавловка».

Намекая на знаменитую крепость, страховщики заявляли о своей надежности и старых традициях.

Пока Таня на кухне готовила кофе, молодой детектив Петя Бурлаков в гостиной объяснял Стругову суть дела.

– Мне сказали, Андрей, что вы собираетесь писать статью о краже маски из Кунсткамеры.

– Да, главный редактор сказал, что это очень любопытное дело.

– Любопытного тут мало. Я сразу запутался в этих канадских индейцах, в ритуальных масках, в этнографии. Но страховая фирма обещала хорошие деньги. Приходится крутиться.

– Скажите, Петр, а причем тут страховщики.

– Так вы ничего не знаете? Объясняю! В Кунсткамере была временная выставка масок. Хозяин коллекции, бизнесмен Ефим Романовский, как и положено, застраховал каждую маску в фирме «Петропавловка».

– Каждую? А почему не все сразу.

– Точно, Андрей! И мне это показалось странным. Но можно и так. Но хозяин – барин!

– Скажи, Петя, а все маски одной стоимости.

– Если бы так, Андрюша! Какие-то африканские чучела страховались на пять тысяч долларов, а японские на десять. Но вот эту доску Ефим Романовский оценил в миллион долларов. Именно ту, которую потом украли.

– Что это за маска?

– Смотри фото, Андрей! Широкая доска для плясок вокруг вигвама. Это называется маска-наголовник племени Сквамиш. Они жили на острове Ванкувер.

– Да, красивая вещица.

– Примитив, Андрей. Полный отстой! Хуже, чем хохлома с вашего Арбата. Резная панель с дырками для глаз, самодельные краски и немного перламутра. Просто вставлены кое-где кусочки морских ракушек.

Когда Татьяна принесла поднос с кофе и с московскими баранками, они отвлеклись и стали обсуждать другие темы – красоту Питера, товары в магазинах и глобальное потепление.

* * *

Первым делом полковник Смолкин вызвал в театр еще одну группу сотрудников и перекрыл все входы и выходы.

Он понимал, это мало что дает. Если где-то есть убийца, начинивший яблоко цианидом, то он мог сделать это час назад и спокойно покинуть «Пальмиру» на Лиговке.

Но, если нельзя задержать убийцу, то пусть хоть не все свидетели разбегутся.

Смерть известного режиссера прямо на сцене, это яркое событие. Юрий Смолкин решил рискнуть и взять расследование на себя. Если он распутает весь клубок, то можно так раздуть это дело так, что там наверху его заметят и могут дать генерала.