Ставка слишком высока (СИ)

— Ты чего-то боишься? — продолжает допытываться он. — После смерти твоего отца прошло два года, и ты хорошо справляешься. Ты нашла себе работу и квартиру, обрела некоторую стабильность. Судя по тому, что коллега идёт тебе навстречу тебя увольнять не собираются, а даже если и уволят, судя по твоему послужному списку, ты не потеряешься и найдешь, как заработать. Почему же ты не уверена в завтрашнем дне?

— Я… — начинаю я, но не могу вымолвить ни слова.

Артём так на меня смотрит, что я уже почти готова обо всём ему рассказать, но не могу. Конкретно в данный момент меня останавливает только то, что я так давно не говорила об этом вслух, я просто не могу поделиться.

— Это как-то связано со смертью твоих родителей? — предпринимает ещё одну попытку он, и я решаю этим воспользоваться.

— Я не хочу об этом говорить, — надеюсь, мой голос звучит грубо и отталкивающе, но не уверена, потому что сегодня мои актерские способности дают сбой.

— Если тебе требуется психологическая помощь, я готов…

— Нет, мне ничего не требуется. Давай закроем тему.

— Алиса…

— Нет, если будешь настаивать, то я уйду и не буду ни в чем участвовать, — иду в ва-банк и хватаюсь за дверную ручку, демонстрируя свои серьёзные намерения.

— Ладно, — бросает он и трогается с места, не давая мне выйти. — Просто знай, что ты можешь мне довериться и всё рассказать. Тебе самой станет легче.

— Я знаю, Тём, — тихо произношу я и решаю надавить на его порядочность и человечность. — Но это слишком личное, и если ты уважаешь меня как человека и понимаешь значение права на неприкосновенность частной жизни, а также значение личной и семейной тайны, то я очень прошу тебя не пробивать меня и не пытаться что-то выведать обо мне за спиной. Когда я буду готова, я сама тебе обо всём расскажу, но не сейчас.

— Хорошо, — выдаёт Скворцов спустя некоторое время, и я позволяю себе расслабленно выдохнуть. Надеюсь, он и правда больше не будет под меня копать.

Через пару минут мы подъезжаем к моему дому. Я вспоминаю, что мы не всё успели обсудить.

— Ты говорил о двух вещах. Одной была поездка в Сочи, а что второе?

— В субботу Олег, жених сестры и мой будущий зять, открывает свой ресторан. Мы с тобой приглашены и должны там быть.

— Без проблем, — киваю я. — Какие-то пожелания насчет дресс-кода?

— Нет, просто вечерний наряд.

— Поняла, — открываю дверь и выхожу из машины. — Тогда до встречи.

— До встречи, Алиса, — Артём произносит это каким-то особенным тоном, и я на секунду застываю, порываясь обернуться, но пересиливаю себя и хлопаю дверцей. Я и так на сегодня достаточно разоткровенничалась, и если посмотрю в бездонные глаза Скворцова, то могу влегкую выложить ему всё на блюдечке, несмотря ни на что.

В который раз задаю себе вопрос. На что я подписалась? Зачем мне всё это? Сейчас мы видимся часто, но наши встречи длятся всего пару часов, и Артём всё равно сумел вывести меня на откровенность. Что же будет в Сочи?

Почему именно на него у меня такая реакция? Почему именно ему так сложно лгать? Почему хочется сказать правду и попросить о помощи? Надо срочно освежить в памяти, чем мольба о помощи может обернуться, и продумать вещи, о которых ещё придётся ему солгать.

Алиса (22)

Договориться насчет Сочи с Кольниковым получается без проблем, особенно после того, как он узнает, что именно я повезла Наташу в больницу. Она сама обо всём ему рассказала. Семен Владимирович проникся ко мне ещё большей симпатией и пламенно поблагодарил за проявленную заботу о его дочери.

Наташу через день выписывают, не обнаружив никаких отклонений, советуют поменьше переживать, а при малейших беспокойствах обращаться в больницу. Она клянется отцу, что будет соблюдать все рекомендации, и выходит на работу. Её теперь каждый вечер из школы забирает Филипп, но девушка этому не особо радуется. Всю пятницу ходит очень задумчивая. На мои расспросы ничего не отвечает, говоря, что всё в порядке.

Феликс объявляется в пятницу вечером, спрашивает о самочувствии Наташи и сообщает Кольникову уже лично, что готов меня подменить на следующей неделе. В итоге получается, что мы с ним выходим с работы вместе, а Наташа остается дожидаться Филиппа. Оказывается, мы с Мироновым живём в одной стороне, поэтому идём вместе.

— Вот, оказывается, как судьба повернулась, — присвистывает Феликс, когда мы выходим на аллею.

— Ты о чём? — спрашиваю я.

— О Наташе и Филиппе, — произносит молодой человек и сморщивается. — Они пару месяцев назад разбежались. Нат сказала, что с концами, но, как видишь, теперь, видимо, будут вместе.

— Это плохо? — спрашиваю я, не совсем понимая тон Феликса.

— Честно, не знаю, да и сплетничать особо не хочу, но, думаю, ты и сама заметила её отношение к нему. Хочу просто, чтобы она счастлива была, но не уверен, что она обретет это счастье с ним, хотя всё может быть.

— Ребенку он обрадовался, — вставляю я.

— Да? Значит, всё у них образуется, — заключает он. — В общем, не будем сплетничать, а будем держать кулачки за счастье Нат.

— А ты давно работаешь в школе? — меняю я тему.