Ставка – жизнь и весь мир в придачу (СИ)

— Точно, — страшное подозрение раскаленным кинжалом пронзило душу. — Ты же уехала в начале августа восемьдесят седьмого, правильно? У нас тогда неизвестные хулиганы два раза повреждали провод, почти неделю телефон был мертвый. Вот сука!

— Кто? — равнодушно спросила Ева.

— Да дядя твой, капитан Толик, — с досадой бросил я. — Кроме него некому. Твои родоки такое провернуть не могут, слишком интеллигентны. А вот ушлый мент — запросто. Подговорит шпану, чтобы провода резали, а они и рады стараться.

— Я уже ничему не удивляюсь, — вздохнула девушка. — С тех пор как случайно нашла свое письмо в маминой шкатулке. Сначала переживала очень сильно, мучилась. Думала, почему ты не пишешь, не звонишь, потом мне родители сказали, что тебя с какой-то девушкой видели, вы смеялись и обнимались. Я тогда ночь не спала, плакала в подушку. Потом твердо решила, иди ты к черту, бегать не буду.

— Получается, твои предки меня обманули, — я скрипнул зубами. — Письмо спрятали, а тебе сказали, что передали?

Ева вздохнула, но промолчала.

— Они меня на разговор пригласили. И дядюшку мента позвали тоже, на всякий случай. Опасались за свои шкурки. Боялись, психану, — ядовито добавил я. — Сказали, ты меня бросила. Не захотела встречаться с уголовником. Сволочи!

— Не надо так, Миша, — Ева прикрыла глаза. Ей было очень больно.

— Они — мои родители.

— Сказал бы я, кто они такие, — я злобно оскалился. — Да только что это изменит? Ничего.

— Папа с мамой, просто хотели, чтобы я была счастлива, — таким же бесцветным голосом пояснила девушка. — Они думали, что поступают правильно.

— А бабка хоть больна была? — криво усмехнулся я. — Или участвовала в родительском розыгрыше?

— Была. Но не так, как рассказывали, — призналась Ева. — Меня отослали специально под этим предлогом, чтобы с тобой перестала встречаться. Бабушка была в курсе, её убедили подыграть. Но она действительно плохо себя чувствовала, семьдесят с лишним уже, болячек хватает.

— Понятно, — вздохнул я. — Развели как пацана.

— Приехала проведать родителей. Убиралась в комнате, случайно нашла письмо, которое мама должна была тебе передать. Закатила скандал, потребовала объяснений. Родители во всем признались, — добавила Ева. — Решила, что ты имеешь право знать правду.

Помолчали. Порывы холодного ветра теребили ещё зеленые листья деревьев, обдували леденящим потоком лицо, медленно и мрачно наливался чернотой серый сумрак.

— Как сама? — глухо спросил я.

— Нормально, — вздохнула девушка. — Перевелась на заочный. Два раза в год буду сюда приезжать на сессии. С родителями после такого жить не хочу. Лучше с бабушкой побуду. Она старенькая у меня совсем.

— Встречаешься с кем-нибудь?

— Есть парень в Воронеже. Ухаживает, подарки дарит, пока ничего серьезного, — призналась Ева. — А ты?

— Два года был свободен, ни на кого после тебя смотреть не мог, — откровенно ответил я. — Недавно встретил старую знакомую. И….

Помолчал.

— У тебя с ней серьезно? — васильковые глаза внимательно изучали мое лицо.

— Знаешь, — я выдохнул, собираясь с духом. — Наверно, да.

— Понятно, — девушка помрачнела. — Ладно, пойду тогда.

Ева не глядя на меня, поднялась со скамьи и двинулась к выходу сквера. Я молча глядел вслед съежившейся от ветра, поникшей и медленно удаляющейся фигурке. Ком в горле разросся до огромного шара, царапая глотку и мешая дышать, слюна отдавала кислой горечью, а сердце больно колола невидимая игла.

Какие же сволочи, эти самодовольные папы и мамы, манипулирующие судьбами детей и ломающие им жизни. Недаром говорят, дорога в ад вымощена благими намерениями…

Всё течёт, всё меняется, но первая любовь всегда оставляет глубокий след в душе. И не важно, что до возрождения в новом теле, я прожил полвека, имел семью, любимую женщину и ребенка. Все события прошлой жизни размылись, растворились в туманной дымке времени и уже не вызывали былых эмоций — будто кто-то там наверху, постепенно стирал ластиком грани старой реальности…

* * *

Встречу с Каринэ перенес на завтра, поскольку никакого смысла сидеть до вечера не было. Герман ещё в три перезвонил в приемную, сообщил, что задерживается и сегодня его можно не ожидать, заночует в дороге и утром будет в Москве. Я предложил встретиться в области, в нашей «избушке лесника», а оттуда уже вместе проехать в «Бастион». На въезде в столицу Леонардовича встретят Сергей с Денисом и привезут ко мне. В «избушке лесника» точно никто не подслушает. Территория охранялась круглосуточно, меры безопасности в связи с разворачивающимися событиями, приняты беспрецедентные, туда отправлены лучшие и многократно проверенные кадры СБ, — своеобразная «преторианская гвардия» Сергея.

И мне в «избушке лесника» было спокойнее. Имелась уверенность — там можно все обсудить, не опасаясь проблем. Тем более, беседа с Леопардовичем очень важна. Её исход во многом определит развитие дальнейших событий.