Ставки сделаны

– Одна одинокая лягушка. Толку от нее нет. Но вот если их окажется четыре в ряд…

В тот вечер Сергей Аркадьевич проиграл не так много: двести с небольшим рублей.

Когда покидал «Мешок», заветная цифра выросла почти до полумиллиона.

Ночью ему приснилась одинокая лягушка.

Одинокая и потому бестолковая.

…Пришлось пожать друг другу руки и приступить к обсуждению запутанной ситуации.

Принесли ксерокопии от Виригина: те же самые деньги.

– У Рогова документ есть, что он получил эти два миллиона, – развел руками Виригин.

– А Чертков с ним рядом играл, – думал вслух Любимов. – Значит…

– Значит, Чертков спустил два лимона? – предположил Жирков. – Наши, которые из кабинета исчезли. А ваш Вася их выиграл.

Александров и Кожемякин сидели тихо, слушали. Собственный начальник обозвал их лопухами, убойщики – мерзавцами… Неприятно, однако.

– Чепуха! – Любимов отмел предположение Жиркова. – За два дня столько не спустишь. У нас не Лас-Вегас. Да и ясно, что подстава. Хотел отмыть через казино ваши лимоны.

– Надо его за жабры брать и колоть, – предложил Жирков. – Какие к черту заложники? Никто его сына не крал, это ясно как Божий день!

– Мы Стаса этого три дня назад видели, – встрял Александров. – Наркоту изымали.

– Так вы же материал вернули? – переспросил Виригин. – Вернули. Чем доказывать?

– А он, гад, ушлый, – цыкнул зубом Любимов.

– Это точно, – тихо согласился Кожемякин.

– Ну как он объяснит, что в казино оказались деньги, которые мы ему в кабинет приносили?! – разгорячился Александров.

– Так это вы считаете, что приносили, – усмехнулся Любимов. – Ему-то так не кажется…

– Актеры вообще хорошие оба. – Максим вспомнил виртуозную игру отца и сына Чертковых. – Их бы в БМП…

– Куда? – не понял Жирков.

– В БМП. Так у нас в отделе БДТ называют, – пояснил Виригин.

– Ничего, на зоне тоже есть художественная самодеятельность. Будут в «Гамлете» папу с принцем играть, – Любимов решительно встал. – Давайте-ка на вокзал метнемся. Может, он еще не был в камере…

Ячейка по-прежнему была закрыта. Это мало что значит: в нее мог уже спрятать багаж любой пассажир. Но хоть так: была бы распахнута, надежда испарилась бы сразу.

Стояли перед ячейкой, пока Александров набирал шифр, в напряженном ожидании. Как азартный игрок перед игровым автоматом: что-то сейчас выкинет фортуна…

Не отвернулась. Папка – на месте. Или… Нет, документы внутри, все в порядке.

– На месте. Еще не успел, – обрадовался Александров.

Пакет с деньгами вновь перекочевал в ячейку.

Лягушки водились прямо за домом Сергея Аркадьевича: в маленьком котловане, образовавшемся на территории давно заброшенной стройки.

Летом, в предутренней тишине, на всю округу были хорошо слышны их голоса, и, судя по слаженности хора, твари эти вовсе не чувствовали себя одинокими.

Вообще Егоров к стройке не ходил – грязно. Но в это утро он гулял с болонками, и прямо на его глазах около дома прорвало трубу с горячей водой. Мощный фонтан рванул в небеса, едва не ошпарив замначальника штаба и его ненаглядных собак. А Муся с перепугу вырвала поводок и умчалась к котловану: пришлось идти ее выручать.

Тут-то и прыгнула на брюки Сергею Аркадьевичу маленькая коричневая лягушатина. Противная и пупырчатая. Гадость-то экая… Хорошо, что не стал есть их тогда, во Франции.

Точно бы стошнило.

«Но ведь меня никто не заставляет ставить на лягушек? – думал Егоров. – Буду ставить на фрукты! Яблоки, груши – здоровый выбор».

Любимова клонило в сон. Ночь на ногах, конечно, не Бог весть какое испытание для оперативника, но на неделе было еще два ночных дежурства, и усталость накопилась. Кофе в вокзальном буфете пить нельзя, это Жора знал по опыту. Пришлось взять мороженое – оно тоже бодрит.

Когда Любимов вернулся к машине, Кожемякин как раз беседовал по трубе с «хреном в галстуке», как Жора именовал теперь про себя Черткова.

– Алексей Дмитрия, в чем дело? Это я вас хочу спросить – в каком смысле? Я на вокзале был – не открывается ячейка. Вы там с шифром не напутали? Что? – Кожемякин повысил голос. – Русским языком объясняю! Открыть не смогли, зря съездили. Проверьте и позвоните.

После мороженого захотелось пить. Сейчас бы, конечно, пива, но это прямой путь в сон…

Когда позвонил Александров, старший инспектор управления по природопользованию поливал цветы на подоконнике в своем кабинете. События последних дней выбили Черткова из колеи, за цветами он не ухаживал, и нежные растения слегка завяли. Непорядок!

Увидев имя абонента на экране трубки, Чертков чертыхнулся. Что еще надо этим ментам? Ячейку, оказывается, открыть не могут. Бестолочи. Ничего не могут. Ладно, надо довести дело до конца. Алексей Дмитриевич пообещал разобраться и набрал номер Коли Балашова.

Васю Рогова, как и Жору, тянуло в сон, но по другой причине: он долго не пил, и полдюжины рюмашек прованской настойки под обильную закуску (Федор Ильич не поленился и картошки сготовить; ну, правда, всего лишь поджарить вареную из холодильника, но все равно – кулинарный подвиг) его сморили.

Вася задремал прямо на стуле. Тесть, не заметив этого, продолжал вспоминать поучительные примеры из прошлого: