Ставлю на тебя

Скотт и мама посмотрели на нас так, будто мы предложили им миллион, а я посмотрела на Чарли так, будто он спятил.

Отличное начало.

— Это действительно вкусно, — сказала я, немного шокированная тем, что Чарли смог приготовить соус для спагетти с нуля.

— Я почти уверен, что моя итальянская бабушка научила меня готовить соус, когда я был ещё малышом, — сказал он, доставая из кармана упаковку «TUM» и бросая одну таблетку в рот.

— Вундеркинд, — я взяла коробку с пастой у Чарли, открыла её и бросила макароны в кипящую воду. — Ты часто видишься с ней?

Он посмотрел на меня, жуя. — Сейчас не время.

— Говорить о бабушках?

— Напоминать мне о дерьмовых вещах, — он открыл ящик с приборами, вытащил большую вилку и протянул её мне. — И это для помешивания, а не для тыканья.

— Спасибо, — я взяла её у него и сказала: — Почему ты всё время закидываешься таблетками «TUM»?

Что-то мелькнуло на его лице, когда он сказал: — Что?

Он выглядел виноватым или удивлённым или… я не знаю… каким-то странным.

— Ты всё время ешь антациды, Сэмпсон.

— А, это, — пожал он плечами и сказал: — Иногда у меня бывает изжога.

— Просто иногда изжога? — спросила я, не желая допытываться, но в то же время мне очень хотелось узнать о нём больше. — Тогда почему у тебя был такой странный вид, когда я упомянула «TUM»?

— Может заткнёшься о моих болячках, чудачка? — он наградил меня фирменной ухмылкой Чарли и сказал: — А теперь, любопытная Варвара, передай мне, пожалуйста, чесночную соль.

— Ты болен? — спросила я, ненавидя саму мысль об этом.

— Из-за твоего допроса? — он помешал в кастрюле и сказал: — Безусловно. Но физически? Нет.

Я протянула ему чесночную соль. — Ты очень сложный человек.

— Сам знаю, — сказал он и начал отдавать приказы, как шеф-повар.

Он был удивительно способен на кухне.

Приготовил соус, взбил томатную пасту, перевёл количество измельчённого чеснока из банки в зубчики — настоящий профессионал.

Дома я, по сути, только разогревала еду в микроволновке и ела замороженную пиццу.

Когда мы слили воду с пасты и всё было готово к подаче, Чарли придвинулся ближе. Он дёрнул меня за прядь волос правой рукой, глядя на меня сверху вниз с такой улыбкой, будто между нами был какой-то секрет, и по мне разлилось тепло.

Уют кондо, аромат маринары²⁰, его лукавый взгляд, когда мы вместе что-то замышляли — всё это сливалось в единое целое, согревая меня изнутри, как чашка горячего шоколада после дня проведённого на морозе.

— Будем подавать? — спросил он, отпуская мой локон, чтобы дотянуться до соуса.

«Лксджфлскджфклсджфклсд», — подумала я, и на мгновение потеряла дар речи.

— Да, давай, — ответила я, чувствуя головокружение от его прикосновения, схватила большую миску с лапшой и на подкашивающихся ногах последовала за ним к столу.

Не знаю, чего я ожидала, но ужин прошел нормально. Да, у меня сжимался желудок каждый раз, когда Скотт дразнил мою маму или называл меня Бей, но благодаря нелепым историям Чарли и остроумным ответам моей мамы этот бред был сведен к минимуму, и ужин на самом деле оказался довольно приятным.

Странно, правда?

Где-то около одиннадцати мама застелила раскладной диван для Чарли, и мы все разошлись по своим кроватям. Я только выключила свет, чтобы лечь спать, как завибрировал мой телефон.

Чарли:Когда мы начнём встречаться?

Я уставилась на телефон в темноте и задавалась вопросом, каково это — услышать эти слова из уст Чарли Сэмпсона по-настоящему. Очевидно, я не хотела этого, но всё же… Я не могла перестать представлять это.

Потому что эмоциональные противоречия Чарли… интриговали меня.

Он без конца подшучивал надо мной и был самым смешным человеком, которого я когда-либо встречала, но я-то знала, что он без конца слушал Конана Грея и Грейси Абрамс (у меня был его пароль от Spotify).

Он был дерзким и общительным с друзьями, но при этом удивительно уязвимым, когда речь заходила о нём самом.

И хотя он был циничным мистер Ничто, я начинала подозревать, что его цинизм существовал не потому, что он был бесчувственным, а потому, что он чувствовал всё слишком глубоко. Семейные неурядицы и прошлые отношения научили его ненавидеть любовь. Он боялся повторения той боли, которую испытал, любив.

Когда у Чарли на лице появлялось это ужасное, мучительное выражение, когда он говорил о Бекке, я невольно представляла, каково это было для Бекки — чувствовать на себе всю эту бурю его эмоций.

Чтобы Чарли Сэмпсон смотрел на тебя так, как он смотрел на неё на вечеринке?

Боже, я таю.

Я посмотрела на телефон в своей руке, на его вопрос, и мой мозг вернулся из своей короткой экскурсии в Чарлитаун. Хм.

Когда мы начнём встречаться?

Мысль о том, чтобы сделать это — притвориться, что мы встречаемся — все ещё нервировала меня, но я написала: Наверное, завтра. Мы же здесь всего на несколько дней, верно?