Stay Alone (СИ)

Шистад рассматривал её бледное лицо и пятнышки веснушек, в лунном цвете казавшихся темными точками. Черные ресницы подрагивали во сне – ей снилось, наверное, что-то приятное. Розовые губы мягко приоткрылись, и Шистад видел краюшек белых зубов. Он рассматривал её с поразительной внимательностью, пытаясь запомнить её запах – сладкий аромат фиалок, - запомнить её вкус – леденящая мятная жвачка, - запомнить её рядом с собой. Потому что это больше никогда не повторится. Хотелось верить этому и не верить одновременно. Крис знал: всё, что происходит между ними, именуется одним горьким словом «ошибка». Эти простые буквы не раз слетали с её языка, когда Шистад оказывался в опасной близости, и где-то в глубине души – её остатков – парень знал, что Ева права. Права в каждом остром слове и ненавистном взгляде, права в попытке быть дальше, права в мыслях о том, что этому нельзя происходить. Она была абсолютно точно права, но на деле всё же сдалась. И теперь Крис проклинал – её и себя – за эту слабость. Сейчас было трудно вспомнить, кто кого поцеловал, тогда это казалось неважным, а сейчас с надрывом, хриплым, срывающимся, громким голосом хотелось рычать, что это Ева чертова Мун первая прикоснулась губами к губам и сорвала крышу лишь этим легким движением. Хотелось кричать и обвинять её.

Но Шистад молчал. И сам не знал, почему не растрясет её, чтобы вывалить обвинения или попросту насмехаться над всеми её «нельзя». Но он молчал и смотрел. На кончиках пальцев появился зуд – так хотелось дотронуться до её приоткрытых губ и снова ощутить привкус мяты на языке.

«Зачем влюбляться, если любить невозможно?»-вновь спросил Крис себя, но в ответ звучала лишь тишина, вибрирующая, подпитанная чем-то терпким, словно кофе. Шистад вздохнул. Не его вина, что у них не получается. Не получалось и, наверное, никогда не получится, потому что такие, как Крис и Ева, просто не созданы для отношений. По крайней мере, для отношений друг с другом. Они пытались. Дважды. И обжигались. Летели как мотыльки на свет, не замечая, как воспламеняются крылья и, лишь когда были полностью сожжены, отскакивали друг от друга, пытаясь восстановить разрушенные частички души. Отрицать, что каждый раз это заканчивалось болью, глупо и нелогично, а потому Крис просто смирился с щемящим чувством в груди, когда Ева оказывалась поблизости, и с зияющей дырой вместо сердца, когда она вновь касалась его.

Да, они были влюблены. Безумно, до самого нутра. Но смысл этой влюбленности, если любить Еву сродни самоубийству? Крис пока не успел записать себя в число мазохистов, но после сегодняшнего вечера обещал пополнить этот список собственными инициалами.

Крис смотрел на её спокойное лицо и думал, что слишком редко видит её такой, потому что в жизни она ядовита, ревнива и зла. Поэтому у них никогда не получалось – они сами зажигали огонь на крыльях. Шистад еще помнил привкус ревности Евы – жгучие пощечины и обидные обвинения, часы молчания и месть. Он помнил её невыносимость, нетерпение и раздражение. Крис знал, какая она, когда любит – недоверчивая, скрытная, пылающая. И знал, какая она, когда влюблена – мягкая, податливая, нежная. Порой Шистаду казалось, что Ева просто совершенно не в ладах с собой, а потом оказалось, что он и сам немного того, когда дело касается Мун. Он и сам терзался чувством ревности и недовольства, чрезмерной властности и помешанности на контроле. Так было просто нельзя. Нельзя терзать себя. А уж тем более нельзя терзать её.

Парень знал: всё это нужно прекратить. Нужно просто разъехаться, никогда не встречаться, потому что видеть её – это засовывать палец в дыру от пулевого ранения. И каждая их встреча заканчивалась этим: Ева без лифчика в его кровати.

Невообразимо. Она снова здесь и снова туманит его мысли. Крис почти поверил этому ангельскому лицу.

«А может к черту? В третий раз получится!»

И тут же одернул себя. Нет. У них никогда не получится. Они мастера причинять боль в отношениях. И парню отчего-то казалось, что в этот раз они не выдержат, просто разойдутся по швам, как старый плюшевый медведь.

Поэтому Крис просто смотрел и впечатывал в себя её образ, чтобы запомнить Мун такой – безмятежной, расслабленной и мягкой – и чтобы запомнить себя таким – влюбленным в неё.

-Зачем влюбляться, если невозможно любить?-спросил он вслух, но ответа не последовало, да и вряд ли Крис его ждал.

========== о невозможности быть вместе. ==========

В данный момент времени Ева с уверенностью могла сказать, что она не такая, как год назад. Не то что бы это были перемены к лучшему, но они в любом случае устраивали девушку. Она стала более холодной и закрытой, а потому научилась относиться к парням, что называется, «на отвали». В принципе, Еву не волновало то, что парни все чаще служили для нее чем-то вроде способа удовлетворения собственного интереса и прихотей. Ей нравилось, что молодые люди ухаживали за ней, пытались завоевать каждую минуту ее свободного времени, и девушка, впрочем, была не против.

***