Стажёр

Смотрю — одна, не самая толстая, всех дальше от нас танцует. Её остальные толстухи оттеснили. И так она на меня смотрит, как будто я пироженка, а девице кушать нельзя после шести.

Подмигнул ей, она сразу всех растолкала, на коленки ко мне брякнулась. Да, увесистая девица, ничего не скажешь.

Повели нас с ней в комнатушку отдельную, я только краем глаза успел увидеть, что главный наш неторопливо огляделся, и хозяйку заведения к себе поманил. Он вообще до этого сидел с кислым видом, как разборчивый клиент в ресторане, которому трюфеля не того размера положили.

Хозяйка к нему на диван присела, и зашептались они о чём-то. Ну а потом мне не до них стало.

***

Я шёл домой под утро. В теле приятная усталость, в кармане приятная тяжесть денег. Не вся доля из тех, что мы честно награбили, а её часть — на житьё и развлечения. Остальное наш главный припрятал, и обещал приумножить.

Пришёл домой, смотрю — пигалица-хозяйкина дочка на полу сидит и книжки какие-то в портфель засовывает. Портфель старый, потрёпанный, порыжевший от старости, но ещё годный. Девчонка книжку туда суёт, а сама носом шмыгает и сопли утирает.

— Ты чего? — спрашиваю. — Обидел кто?

Она пищит:

— Ай, господин Найдёнов, котик ваш пропа-а-ал! Нигде нету, и там искала, и здесь, и под кроватью, и под лестнице-е-ей... На улицу бегала, звала. Нету-у-у-у!

— Успокойся, — говорю. — Вот он. Живой и здоровый.

И котёнка вытаскиваю из-за пазухи.

Девчонка завизжала от радости, ко мне подскочила, котёнка на руки и давай наглаживать.

И воркует нежно так:

— Ах ты моя кися, где ти била, утипути... Шёрсточку растрепала, ленточку потеряла... мамочка тебя поругает... сейчас я тебе новую повяжу...

Фу-ты ну-ты, в общем.

По-честному, я сам удивился, когда котика во внутреннем кармане нашёл. Но потом сообразил. Я ведь старую шинельку свою напялил, когда грабить собирался. Она тёмная, неприметная и старенькая, если что — не жалко. А котёнок, как видно, туда спать залез, по привычке. Я же его из парка в этой шинели тащил.

Обнаружил, когда после приятной ночки с девицей одевался. Сюрприз.

В общем-то, его девица и нашла. Тоже сюсюкать начала, как эта пигалица. Женщины...

Пигалица уже моего котика на коленки усадила, расчёску достала, чешет. Новая ленточка тут же лежит, розовая.

А я смотрю на книжки, что возле открытого портфеля лежат. Похоже на учебники. Подобрал одну, другую. Что-то знакомое почувствовал, будто уже держал в руках — так привычно в ладонь легла. Открыл, стал перелистывать. Ну да, учебник.

Что-то зацепило взгляд. Стал читать.

«Повелел великий царь Пётр Алексеевич, чтоб земли от реки до гор заселить пришлыми нелюдями: эльвами, гобами и орками, как они себя называют, и пошлин с них не брать в первые пять лет. Как пройдут пять лет, пошлины брать в половину от обычного. С тех, кто на промысел в другие земли ходить желает, брать как обычно...»

Стоп. Что за дела? Когда это Пётр Алексеевич такое говорил?

Давай ещё книжку листать.

«В лето семьсот пятнадцатого взят на службу Альвус Демикус, из роду эльвов. Прибыв с кораблём норвежским, выказал желание послужить государю Петру Алексеевичу, и службой доказал усердие своё»...

О как. Интересно девки пляшут... Я аж вцепился в книжку, быстро перелистывая страницы.

Так, так... Я, конечно, историю не на отлично знаю, но основное бодро пересказать могу. А тут не то, что я учил, совсем не то...

«По одним сведениям, благородный эльв прибыл на торговом судне из северных стран, по другим — был взят в свиту во время путешествия великого государя Петра Алексеевича по странам Европы...»

Как видно, супруга государя Екатерина Первая весьма благоволила к благородному эльву после спасения этим самым эльвом малолетнего сына и наследника государя от тяжкой болезни... После излечения наследника был благородный Альвус пожалован землями и деньгами. Дворянских званий не принял и потомкам не передал... Удовольствовался землями, деньгами и должностью при особе государя.

Неплохо устроился! Ну так ничего удивительного, за такие заслуги... Дальше... Несколько страниц слиплись, но я не обратил внимания — зачитался.