Стажер нелегальной разведки

Опять посыпались вопросы. Павел сначала сбивался, но потом быстро приспособился мыслить как бы в двух плоскостях, отвечая на вопросы и вспоминая свои похождения со студенткой-поварихой в стройотряде. Оказалось, что это не так сложно. Все равно что сидишь на лекции и одновременно пишешь любовные записки однокурснице.

– Вы сказали: два пути. Первый – сбить объективную картину. Это я понял. А каков второй?

– Второй направлен на то, чтобы не выдать оператору истинное положение дел. Этот путь подходит только лицам, умеющим управлять саморегуляцией организма.

– Только тем, кто владеет индийской йогой?

– Пример хороший, но необязательный. Когда ваш сокурсник загадал число, он невольно ждал момент его произнесения. Именно эту реакцию и зафиксировал датчик.

– Значит, чтобы обмануть прибор, надо было настроиться на другое число?

– Верно. Весь вопрос, как это правильно сделать?

– С числом понятно. Но когда вопросы идут каскадом, по разным темам, как я могу настроиться на каждый?

– Настраиваться надо не на вопрос, а на образ, на ту личность, по документам которой вы сейчас выступаете. Теперь вы не Павел, как выяснилось. Вы теперь Поль из Марселя, и в голове вы прокручиваете эпизоды из жизни этого Поля. Вытесняете Павла из сознания. Цепляетесь за образы из жизни этого француза. Это сложно, но этому можно научиться, вернее натренировать.

– Так значит, можно обмануть детектор, вернее оператора?

– Если это формальная, неглубокая проверка, то можно. Но если за дело возьмется контрразведка, – бесполезно. Не забывай, что есть и другие способы проверки легенды. Например, почерк. По написанию букв можно сказать, какие буквы для тебя родные с детства, какие появились позже. Алфавиты в разных языках разные.

– Там что, наклон другой?

– Скорее уверенность в написании, сила напряжения. Да и проверять будут уже не по шести каналам, а по гораздо большему диапазону. Сейчас разрабатываются возможности считывания речевых характеристик. На значимые вопросы темп и громкость голоса изменяются. Также могут учитываться психолингвистические показатели. То есть специалисту дается запись разговора, и по построению фразы, по порядку слов можно определить, какой язык является родным.

– То есть первичную проверку при правильной подготовке все-таки пройти можно?

– Сейчас именно этим мы и займемся. Только сначала попьем чайку.

– Не возражаю.

За чаем объяснения продолжились. Тема захватила стажера.

– Не напоминает ли это шизофрению? Ведь шизофрения и есть раздвоение личности.

– Вы общались с шизофрениками?

– Нет.

– Мне пришлось проходить практику в клинике. Больной может называть себя Наполеоном, но он ведет себя как Иванов. Это скорее напоминает работу актера над ролью или писателя. Известно, что Максим Горький, описывая одного из своих героев, потерял сознание от боли, и на месте раны, полученной литературным персонажем, у него появилось кровавое пятно. Так человек вжился в роль.

Молодой человек неожиданно рассмеялся. Увидев удивленный взгляд Валерия Владимировича, пояснил:

– Получается, что, когда Станиславский говорил актерам свое «Не верю!» – он выступал в роли детектора лжи.

Теперь они оба рассмеялись над удачным сравнением. Вживание в образ и проверка степени проникновения в него продолжались до вечера.

Глава вторая

Своего отца Анечка Ботова практически не помнила. Он умер, когда ей не исполнилось и пяти лет. В ту весну случилась ранняя бурная оттепель. Местная речка обильно разлилась и затопила их старенький саманный дом. Всю ночь по колено в ледяной воде отец пробовал спасти скудный домашний скарб. К полудню у него поднялась температура, и через три дня он, как говорится, сгорел.

Когда вода отступила, стало ясно, что в доме жить практически невозможно. Работы в поселке не было. Тогда недолго думая мать Анны собрала баул с оставшимися вещами и с дочкой отправилась к своей единственной родственнице – старшей сестре в Поволжье.

Тетка приняла их по-христиански: выделила угол, дала кусок на пропитание. Хотя и ее семья жила несладко. Трое малолетних детей, муж – инвалид Гражданской войны. Но тогда вся страна после двух разрушительных войн жила тяжело.

В их поселке и раньше приживало много немцев, а как объявили у них Автономную Республику немцев Поволжья, так количество поселенцев с немецким языком значительно увеличилось. Строились немецкие школы, издавались газеты, появился даже свой немецкий театр. Мать, не желая быть в тягость, устроилась на работу портнихой, часто брала работу на дом. Анна, опекаемая двумя старшими двоюродными братьями, быстро освоилась во дворе и уже через месяц бойко болтала по-немецки.

Язык ей давался легко, и уже к первому классу она могла запросто переходить со швабского диалекта на венский. В учебе она тоже преуспела и могла много времени тратить на различные кружки и секции.