Стажер

– Спасибо, конечно, – сдержанно поблагодарил я. – Меня вот что интересует: неужто нельзя было сделать эту томограмму еще на Большой земле? Сколько бы проблем сразу решили.

– Если бы все было так просто, – вздохнула психолог. – Боюсь, ни один медицинский центр на Большой земле не имеет такой аппаратуры, как у нас. Дело в том, что некоторые технологии невозможно вывезти за пределы АТРИ. Они перестают там работать. А наш томограф как раз из таких. На Большой земле толку от него будет немного. Вот почему мы смогли провести качественное исследование вашего головного мозга только в АТРИ.

– И что мне теперь делать?

– Жить как прежде. Поверьте, здесь не так уж и плохо.

– Но это же будет какая-то видимость жизни. Фикция что ли. Я никогда не вырвусь в привычный мир, не побываю за границей, не заведу жену и детей.

– Вы вздыхаете по Большой земле? – поразилась она. – Переживаете, что не вернетесь в обычный мир, в то время как судьба подарила вам шанс оказаться в параллельном. Да об этом можно было только мечтать!

– Видимо, у меня мечты слишком приземленные. Но волнуйтесь, пускать пулю себе в лоб, травиться или резать вены не собираюсь. Буду надеяться на лучшее.

– Прекрасно, – помолчав, сказала она. – Я считаю, что наша беседа удалась. Вы – сильная натура, стажер Арчи. Не падаете духом даже при столь тяжких обстоятельствах. Мне импонирует это качество. Могу дать вам профессиональный совет.

– Какой? – вяло спросил я.

Что она может мне предложить: напиться, набить кому-нибудь морду? Выбор развлечений в Ванаваре небольшой. Я только что перечислил приблизительно две трети.

– Заведите дневник. Описывайте в нем свои чувства, мысли, планы, делитесь самым сокровенным, тем, что вы никогда бы не доверили другому. Очень помогает.

– С чего вы так решили?

Признаться, совет меня огорошил. В школе за сочинения мне в лучшем случае ставили четверку, да и то с минусом. Книги открывал по большим праздникам, а тут… Дневник. Скажет тоже!

– Знаю по опыту, – сказала она, задумчиво разглядывая обои за моей спиной. – Думаете, один вы такой?

– А что, есть и другие? – заинтересовался я.

– Есть, – кивнула Ирина Эдуардовна.

– И я могу с ними познакомиться?

– Мы с вами уже знакомы, сержант Павлов, – печально сказала она. – Будут еще вопросы?

– Будут, – уверенно заявил я. – Сразу два. Чем вы занимаетесь сегодня вечером и могу ли я называть вас Ирой?

– Что, прям так и спросил? – восхищенно присвистнул Дэн.

– Угу, – коротко подтвердил я.

– А что она? Ну, не тяни! – взмолился приятель.

– А ты угадай, – сказал я и отвернулся к стене.

– Понятно, – протянул он. – Поскольку сегодня вечером ты со мной – психичка дала тебе от ворот поворот.

– У нас все еще впереди, – мрачно произнес я.

– Щаз! – хмыкнул Дэн. – У нее, наверное, шуры-муры с каким-нибудь капитаном или майором. Зачем ей салабон с сержантскими лычками?

– Заткнись, Дэн. И без тебя тошно, – попросил я.

– Уже затыкаюсь. Вот только… – Приятель задумался.

– Что только? – раздраженно прорычал я.

– Если она тебе отказала, может, мне к ней подкатить?

– Только попробуй! – угрожающе просипел я. – Зарэжу! Ночью дождусь, когда заснешь, и зарэжу.

– А еще друг называется, – огорченно заметил Дэн.

– Я тебя, как друга, нэ больно зарэжу.

– Ясно! – улыбнулся приятель. – Спи, джигит. Желаю тебе эротических снов с участием психички и… – он захихикал, – …меня.

Вот паразит! Я потянулся за штык-ножом, но Леха захохотал как сумасшедший и выскочил из комнаты как был – в трусах и майке.

Ладно, еще попадется, покажу, где раки зимуют.

Дневник, дневник. Посмотрим, что из этого получится. Я положил перед собой толстую тетрадку в клеточку, купленную в Военторге, и на первой странице написал нехорошее слово. Только так я мог охарактеризовать свое отношение к происходящему.

Немного подумал, покусал кончик авторучки и вернул тетрадь в планшетку.

Словесный протест выразился в шести буквах. На большее меня сегодня не хватило.

Глава 4

– Кончится контракт, грохну Гидроперита к такой-то матери! – простонал Леха, заползая на кровать.

Вид у него был жалкий: глаза ввалились и потускнели, черты лица заострились, накопленный за время службы на Большой земле жирок исчез без следа.

Брошенный мимолетом взгляд в зеркало констатировал факт, что я выгляжу не лучше, но мне все же удалось найти немного сил для ответа:

– Ага, как же! Грохнешь ты его! Это он сначала в тебя со всех стволов всадит, а что останется – завяжет узлом и выкинет к ядрене фене.

Прапорщик был нереально крут, и его крутизну мы быстро ощутили.

Леха схватился за голову и в сердцах запустил в меня подушку. Крыть ему было нечем.

Я успел увернуться. Лехин «снаряд», пролетев в опасной близости от люстры, врезался в стену и сполз.

– Ты мне еще лампочки расколоти, гранатометчик недоделанный!

Вот уже полтора месяца, как мы здесь. Примерно столько длится КМЕ – курс молодого егеря, включающий в себя море всяких дисциплин.

Гоняют нас как сидоровых коз. Я забыл, что такое полноценный восьмичасовой сон, давно уже сплю урывками. Схватил минут тридцать и счастлив до потери пульса.