Стажеры. Второе нашествие марсиан

- Видите ли, Хиггинс, - сказал Барабаш. - Я сейчас был у управляющего. Управляющий в десятый раз заверил меня, что оружие здесь имеется только у вас, у полицейских.

- Очень может быть.

- Значит, в Мейера стрелял кто-нибудь из ваших подчиненных?

- Не думаю, - сказал Хиггинс. - Том был со мной в салуне, а Конрад… Зачем Конраду стрелять в инженера?

- Значит, оружие есть у кого-нибудь еще?

- Я его не видел, мистер Барабаш, этого оружия. Если бы видел - отобрал бы. Потому что оружие запрещено. Но я его не видел.

Бэле вдруг стало все совершенно безразлично.

- Ладно, - вяло сказал он. - В конце концов следить за законностью - дело ваше, а не мое. Мое дело - информировать МУКС о том, как вы справляетесь со своими обязанностями.

Он повернулся и вышел. Он спустился в лифте на второй этаж и пошел через салун. В салуне никого не было. Вдоль стен мигали желтыми огоньками продавцы-автоматы. Напиться, что ли, подумал Бэла. Нализаться, как свинья, лечь в постель и проспать двое суток. А потом встать и опять напиться. Он прошел салун и пошел по длинному широкому коридору. Коридор назывался «бродвеем» и тянулся от салуна до уборных. Здесь тоже висели плакаты, напоминавшие о том, что «интересы компании - твои интересы», висели программы кино на ближайшую декаду, биржевые бюллетени, лотерейные таблицы, висели таблицы бейсбольных и баскетбольных соревнований, проводившихся на Земле, и таблицы соревнований по боксу и по вольной борьбе, проводившихся здесь, на Бамберге. На «бродвей» выходили двери обоих кинозалов и дверь библиотеки. Спортзал и церковь находились этажом ниже. По вечерам на «бродвее» было не протолкнуться, и глаза слепили разноцветные огни бессмысленных реклам. Впрочем, не так уж и бессмысленных - они ежевечерне напоминали рабочему, что ждет его на Земле, когда он вернется к родным пенатам с набитым кошельком.

Сейчас на «бродвее» было пусто и полутемно. Бэла свернул в один из коридоров. Справа и слева потянулись одинаковые двери. Здесь располагались общежития. Из дверей тянуло запахом табака и одеколона. В одной из комнат Бэла увидел лежащего на койке человека и вошел. Лицо лежавшего было облеплено пластырем. Одинокий глаз грустно смотрел в потолок.

- Что с тобой, Джошуа? - спросил Бэла, подходя.

Печальный глаз Джошуа обратился на него.

- Лежу, - сказал Джошуа. - Мне следует быть в шахте, а я лежу. И каждый час теряю уйму денег. Я даже боюсь подсчитать, сколько я теряю.

- Кто тебя побил?

- Почем я знаю? - ответил Джошуа. - Напился вчера так, что ничего не помню. Черт меня дернул… Целый месяц крепился. А теперь вот пропил дневной заработок, лежу и еще буду лежать. Он снова печально уставился в потолок.

- Да, - сказал Бэла.

Ну, вот что ты с ним поделаешь, подумал он. Убеждать его, что пить вредно - он это и сам знает. Когда он встанет, то будет сидеть в шахте по четырнадцать часов, чтобы наверстать упущенное. А потом вернется на Землю, и у него будет черный лучевой паралич и никогда не будет детей или будут рождаться уроды.

- Ты знаешь, что работать в шахте больше шести часов опасно? - спросил Бэла.

- Идите вы, - тихо сказал Джошуа. - Не ваше это дело. Не вам работать.

Бэла вздохнул и сказал:

- Ну, что ж, поправляйся.

- Спасибо, мистер комиссар, - проворчал Джошуа. - Не о том вы заботитесь. Позаботьтесь лучше, чтобы салун прикрыли. И чтобы самогонщиков нашли.

- Ладно, - сказал Бэла. - Попробую.

Вот, думал он, направляясь к себе. А попробуй, закрой салун, и ты же сам будешь орать на митингах, что всякие коммунисты лезут не в свое дело. Нет никакого выхода из этого круга. Никакого.

Он вошел в свою комнату и увидел, что там сидит инженер Сэмюэль Ливингтон. Инженер читал старую газету и ел бутерброды. На столе перед ним лежала шахматная доска с расставленными фигурами. Бэла поздоровался и устало уселся за стол.

- Сыграем? - предложил инженер.

- Сейчас, я только посмотрю, что мне прислали.

Бэла распечатал пакеты. В трех пакетах были книги, в четвертом - письмо от матери и несколько открыток с видами Нового Пешта. На столе лежал еще розовый конвертик. Бэла знал, что в этом конвертике, но все-таки распечатал его. «Мистер комиссар! Убирайся отсюда к чертовой матери. Не мути воду, пока цел. Доброжелатели». Бэла вздохнул и отложил записку.

- Ходите, - сказал он.

Инженер двинул пешку.

- Опять неприятности? - спросил он.

- Да.

Он в молчании разыграл защиту Каро-Канн. Инженер получил небольшое позиционное преимущество. Бэла взял бутерброд и стал задумчиво жевать, глядя на доску.

- Вы знаете, Бэла, - сказал инженер, - когда я впервые увижу вас веселым, я скажу, что проиграл идеологическую войну.

- Вы еще увидите, - сказал Бэла без особой надежды.

- Нет, - сказал инженер. - Вы обречены. Посмотрите вокруг, вы сами видите, что обречены.

- Я? - спросил Бэла. - Или мы?

- Все вы со своим коммунизмом. Нельзя быть идеалистами в нашем мире.

- Ну, это нам двадцать раз говорили за последние сто лет.