Стажёр

— Да вот, — отвечаю, — потерялась. Я к вам шёл, прибилась по дороге. Давайте на кухню пройдём, я всё расскажу в подробностях.

А сам вход в спальню загораживаю, чтобы она гоба на постели не увидала.

Но не сумел. Повернулась Верочка, чтоб на кухню идти, я посторонился неловко, и… Еле подхватить успел. Раз, и в обморок.

Отнёс я подружку свою на кухню, притащил остатки вишнёвой наливки в графинчике — во как пригодилась! — и налил ей немножко. Только губы смочил, но помогло.

Отдышалась Верочка, посмотрела на меня, руку на грудь положила, спрашивает:

— Скажите, Дмитрий Александрович, а под кроватью у вас никого не спрятано?

— Нет, — говорю. — Это всё. Больше никого нет.

И давай ей плести, что нашёл себе слуг — для личной надобности и респекту, а когда поздно домой возвращался, нарвался на местных гопников. Слуга мой под нож подставился вместо меня — и вот…

Но Верочка этот бред слушать не стала. Перебила меня, говорит:

— Ох, а я вам дурные вести принесла.

Покопалась она в ридикюле (это дамская сумочка такая, крохотная), достала оттуда свёрнутый газетный лист, мне протянула.

Разворачиваю, а он свежий, аж краской типографской пачкается. Сразу фотография в глаза бросилась, чёрно-белая, нечёткая, но на ней хорошо видно знакомый особняк, где мы только вчера вечером дело провернули. И заголовок крупными буквами: «КРОВАВАЯ ТАЙНА!»

Ниже шрифтом помельче: «Ужасное происшествие в особняке купца Пафнутьева! Кровавое злодейство!»

Читаю, а там расписано, что найдена окровавленная дама на полу гостиной (это они наврали, не гостиная то была), вся раздетая (тоже наврали, Альфрид её раздеть не успел). Что у дамы пропали ценные украшения, помяты одежда и честь, а также задеты нежные чувства. Имя дамы не называют, но намекают, что весьма достойная женщина, не из последних жителей нашего города.

При даме обнаружен слуга, тоже побитый. Здесь корреспондент упомянул, что слуга тот непростой, а специально обученный инород, для защиты хозяйкиной чести приставленный. Что слуга тот ничего не помнит, кто нападал, не знает, а знает только, что сделал для спасения хозяйки всё возможное, и жизни своей не щадил. Но полиция ему не очень-то верит.

И ещё написали, что была у пострадавшей дамы собачка мелкой породы, пушистая, цвета белого. Кто эту собачку найдёт, тому будет вознаграждение и всяческая благодарность…

Опустил я газетный лист. Это ж надо, какая скорость. Они там небось в типографии не спали, не ели — газету пекли, а журналист так по бумаге строчил, что аж дымилась.

И когда только успели? Вот пресса работает…

А Верочка говорит:

— Мне эту газету ваш знакомый дал. На улице меня встретил, сказал, чтобы вы домой к себе не ходили.

— Какой знакомый? — спрашиваю.

— Сказал, друг ваш. Говорит, ждут вас на квартире, не ходите туда. Езжайте, говорит, лучше на рыбалку. Сказал, вы поймёте. Странный такой…

— Как он выглядел? — говорю, а сам снова газету разглядываю.

Это который час уже? Сколько мы с девушкой-гоблином магией занимались? Не заметил, как время прошло.

— Не разобрала я. Он быстро так подошёл, листок сунул мне в руки, а сам в шапке надвинутой и воротник поднят. Но кажется мне, видела я его где-то. Не вспомню только, где.

А я подумал, что Альрфида она один раз точно видела, хотя и в темноте. Тогда, на квартире. Он у двери стоял, но разглядеть можно было.

Сижу, газету в руках кручу, думаю.

— Куда вы пойдёте теперь? — Верочка на руки собачку взяла опять, гладит. — Что делать будете?

Смотрю я на собачку и думаю. В голове пустота, только одна мысль бьётся: «езжай на рыбалку… на рыбалку»… Нет, домой точно нельзя. Если люди Рыбака нас вычислили, туда лучше не соваться.

— Не знаю, что за беда у вас, — вдруг сказала Верочка. Ладошку мне на руку положила, в глаза посмотрела и говорит: — Знаю, что человек вы хороший. Моему хозяину работник нужен. Деньги неплохие, и жильё за городом. Хотите, я про вас скажу?

— А он возьмёт?

— Господин Филинов сами давеча говорили — охрана ему нужна крепкая. Говорит, под окнами убийцы бродят, того гляди жизни лишат. Хочу, говорит, чтобы работник дело своё знал — чтоб отставной полицейский или военный, да в доме жил постоянно. Вы же в полиции служили. И домой вам сейчас нельзя…

Подумал я ещё. Ничего себе идейка. Очень даже ничего.

— Чего же тянуть-то, — говорю. — Поехали. Только слуг своих поудобней устрою, и поедем. Если хозяину охрана нужна — будет ему охрана.

Глава 21

— Мне доложили, ты просишь работы.

Богатенький господин Филинов подышал на перстень, потёр о халат. Полюбовался камнем и изволил взглянуть на меня.

В этом кабинете не так давно мы с Бургачёвым опрашивали свидетелей. Этого же господина и опрашивали, вместе с его женой, слугами и служанками. И нам отвечали. Потому что были мы представители законной власти.

Сейчас и кабинет, и кресло были те же самые, и даже халат похожий. Только смотрел господин Филинов на меня теперь совсем по-другому. Не так, совсем не так смотрел.

Развалился в кресле, а я стою перед ним, как школьник в кабинете у директора.

— Не прошу, — говорю. — Интересуюсь конъюнктурой рабочего рынка.