Стажёр

Из кабинета хозяин выскочил весь встрёпанный, глаза припухшие — видно, так портвейном надегустировался, что заснул в кресле. Выскочил, глаза таращит, волосы торчат, халат развевается. Увидел девушку посреди круга, аж подавился.

А хозяйка вдруг замолчала, покачнулась — и в обморок упала. Покатилась по лестнице, того гляди убьётся.

Откуда ни возьмись, Матвей выскочил, тоже весь встрёпанный, в одной рубашке. Кинулся за хозяйкой, поймал, на руки подхватил. Усадил, платье ей оправил, по щекам хозяйке хлопает — но всё без толку.

Тут фигура в центре круга захохотала замогильным хохотом, дёрнула девушку с пола, на плечо взвалила и дала дёру.

Никто её не остановил, все в стороны брызнули, как ошпаренные.

В это время собачка мелкая — стриженая, крашеная, в попонке — в круг магический выскочила. Паркет понюхала, морду задрала кверху и как залает. Лапами паркет скребёт, подпрыгивает и гавкает без передышки.

Из-под лестницы вынырнул, словно коршун, Альфрид. Цапнул псину и в дверь — вслед за страшной фигурой. Выскочил наружу и бегом по двору — к выходу.

Филинов опомнился, как гаркнет:

— Ату, ату его! Хватай-держи! Сенька — винтовку!!

Тут Прохор засвистел по-разбойничьи, аж уши заложило. Сенька-лакей винтовку тащит. Девки завизжали, а все мужчины следом за беглецами ринулись.

Толпа во двор выбежала, чуть дверь с петель не снесла.

Это, страшное, с девушкой на плече через двор вихрем пронеслось до калитки.

За ним Альфрид с собачонкой в руках — скачками по двору пробежал и вслед за чудищем в калитку бросился.

Во дворе шум-гам, крики, орги с гобам всполошились, кругами носятся. Филинов с винтовкой выбежал, за ним Прохор с топором. Впереди всех Матвей мчится, в руке револьвер, на поясе — палаш офицерский. Когда только взял.

Ну и я за ними припустил бегом.

Отстал маленько — всё же помял меня Альфрид, когда уронил у калитки. Бегу, прихрамываю.

Все со двора ломанулись, в калитку проскочили и вдогонку понеслись. Только смотрим — тот, кто девицу тащил, будто сквозь землю провалился. Только на снегу накидка прозрачная валяется, под ветерком трепещет.

Зато полуэльфа нашего видно как на ладони — бежит скачками, подмышкой собачонка болтается. К парку бежит, туда где этот парк в лес плавно переходит. Среди деревьев скрыться можно легко, а дальше овраги — пойди найди.

Погоня закричала, засвистела, ходу прибавила.

— Держи его! — кричит босс. — Не дай уйти!

Им уже всё равно, кого ловить, главное — поймать гада.

Вот беглец уже среди деревьев замелькал, того гляди пропадёт совсем.

Филинов остановился, прицелился, выстрелил. От дерева щепки полетели, а беглец совсем из виду пропал.

— За ним! — Филинов в азарт вошёл. — Лови! Держи!

Между деревьев бежать не так легко, растянулись мы. Матвей далеко вперёд унёсся, Прохор пыхтит — он здоровый, тяжело ему. Сенька за Филиновым поспевает, вперёд не высовывается — видать, трусит парень.

Я бы побыстрей бежал, но нога меня подводит, ковыляю как могу.

Матвей уже между деревьев скрылся, мы за ним. Вдруг слышим — выстрелы револьверные. Один, другой, третий.

Сенька ахнул, Прохор выругался. Филинов зарычал, перехватил винтовку и побежал как молоденький.

Выскочили мы на поляну.

Маленькая круглая поляна, вокруг сосенки, посредине Матвей стоит, в руке револьвер дымится. У его ног скорчился полуэльф Альфрид, голову руками закрыл, не понять — живой или нет.

Матвей стоит, уставился перед собой, как призрака увидал. Тут и я увидел его. Все увидели.

Из теней и света слепилась кошка — большая, с телёнка размером. А может, больше — не разобрать. Она у деревьев стоит, со стволами сливается. Но страшная — жуть. Глаза как фары светятся, клыки оскалены, шерсть дыбом, хвост по бокам хлещет. И рычит низко, страшно, аж вибрирует всё внутри.

Кошка рыкнула, переступила по снегу. Стало видно, что возле неё собачонка наша распласталась. Кошка её тяжёлой лапой прижала, в снег вдавила. Собачонка ни жива ни мертва лежит.

Матвей револьвер выронил, палашиз ножен потянул. Шагнул вперёд, замахнулся — быстро так, не уследишь. Мелькнула кошачья лапа, блеснул клинок — отлетел, наискосок о дерево лязгнул. Матвей пошатнулся и в снег осел.

А кошка повернула усатую морду и на нас посмотрела.

Глава 32

Ух, страшно-то как! Понятно теперь, почему лошадки пугаются… Слышу, за моей спиной лакей молоденький взвизгнул и задницей в снег упал. Прохор крякнул, топор покрепче перехватил, а сам в топорище вцепился и глаза таращит — толку с него сейчас шиш да маленько.

Матвей в снегу сидит, глаза пустые, сам покачивается. Револьвер у него из рук выпал, валяется рядом. Палаш отлетел, в снег воткнулся. Ни крови, ни ран, но был человек — а стал мебель.

Альфрид вообще никакой, скорчился как креветка и трясётся мелкой дрожью.

Филинов молодцом, стоит крепко, винтовка в руках — видно армейскую закалку.

Кошка рычит, глазищи на нас уставила. А я смотрю — шерсть у неё искрами посверкивает. Как будто снежинки в мехе застряли. Но не снежинки это. Только недавно видел такое, когда орг медведем и маньяком прикидывался. Так это что, призрак? Иллюзия? Но как призрак палаш выбил и собачку придавил?