Стазис

– Я предлагаю вам поверить мне на слово, потому что мое слово стоит дорого, и это вам подтвердит любой мой друг и любой мой враг по обе стороны от Урала, – сказал Ингвар. – Скимник Дометиан ни разу не ошибся в своих видениях. Синклер нужен нам как самый профессиональный проводник и человек… скажем так, тонко чувствующий Стазис. Елизавета же лично знакома с существом, которое и есть Стазис.

– Можно я обратно в казарму поеду? – спросила Лиза. – Очень много бреда сразу, я устала.

– Выражайтесь яснее, – потребовал Синклер. – Это грань отказа. Это правда бред.

Ингвар встал и прошелся по комнате, заложив руки за спину. Закатный свет сделал его похожим на картину с древним военачальником перед боем.

– Не верите мне? Елизавета, вы мне не верите? – спросил Ингвар.

– Не очень. Если честно, вообще ни разу, – ответила Лиза.

– Елизавета, вы помните свой сон? Обрушенный мост, церковь под холмом. Многоквартирный дом. Спящий в нем человек. Вы тогда заснули и заблудились. Вам знакомы эти образы, Елизавета? Они не похожи на бред?

Лиза побледнела. Горбач посмотрел на нее взволнованно. Синклер нахмурился.

– Этот человек… создание, которое спит там. Он действительно существует, – сказал Ингвар. – Его видел и скимник Дометиан в своем вещем сне. Дометиан видел и вас, Елизавета, и тогда понял, что вы – маяк. А в доме находится бесконечно одинокое великое существо, которое спит и видит бесконечный великий кошмар.

В углу звякнуло железом. Это скимник Дометиан расправил и снова свел плечи, прозвенев своими веригами. Когда он поднял голову, Синклер успел рассмотреть его лицо – узкое, сухое, немолодое. Глаза горели ненавистью, а крылья носа раздувались.

– Мы знаем, что такое Стазис, – повторил Ингвар. – И предлагаем вам возможность, которой не предложит больше никто в мире. Уничтожить его.

– Этот человек – Стазис? – спросила Лиза.

– Это не человек, – сказал Ингвар. – Не надо думать о нем как о человеке. Это, если хотите, божество.

– Его надо разбудить? – задумчиво уточнила Лиза.

– Ни в коем случае. Никто не знает, что будет, если оно проснется. Его надо убить. Уничтожить во сне. И мы знаем, как это сделать. Если мы это сделаем, земля очистится, – сказал Ингвар.

– Он не Стазис? Тогда что такое Стазис? – спросил Горбач.

– Стазис – это кошмар, который он видит, – сказал Ингвар.

Над длинным узким столом повисло молчание. Синклер хотел возразить Ингвару, но осекся, посмотрев на лицо Лизы. Она плакала. Не слишком сильно, просто шмыгала носом.

– Ты чего? – спросил Горбач.

– Мне жалко его, – сказала Лиза.

Синклер вздохнул.

Десять. Улялюм

Я хорошо помню этот ноябрь. Все всегда заканчивается с ноября и оканчивается ноябрем.

Тогда были пепельные небеса и облака, похожие на пену. Мы гуляли в парке рядом с домом, мимо барбарисовых деревьев, дубов и осин. Хотелось бы увидеть рощу тополей, но они редко растут рощами. Тополь – одинокое дерево.

На выходе из парка зачем-то стояла горящая бочка. Помню, я здорово разозлился на нее. От нее шел очень едкий дым. Зачем здесь эта бочка? Кто ее поджег на ночь глядя? Самого бы его поджечь.

Меня прямо взбесил этот огонь. Мне захотелось его избить. Как глупо бить огонь. Он горел, словно вынуждал перепрыгнуть через него. Как будто огонь был сильнее меня и сильнее всех нас, и я ненавидел его. Я так долго смотрел на него, что наверняка пропах гарью. Я был загипнотизирован.

А потом ты подошла и вылила в бочку бутылку минералки. Вот, просто так. Почему я не догадался сделать это сам? Наверное, потому что без вас я никогда не был полноценным. Не знаю. Это же так просто. Огонь зашипел и погас. Я сразу успокоился.

А потом все это и случилось. Ты предупреждала, но я смеялся и не слушал. Мы пошли туда все вместе. Нас было четверо. Какая уже разница. Это все моя вина и моя ошибка.

Опять. Становится душно. Я быстро. Тяжело говорить.