Читаем Стефан Цвейг полностью

Справедливости ради уточним, что «первому движению масс» Стефан Цвейг, в отличие от многих коллег-писателей, художников, театральных режиссеров и ученых, под «Манифестом девяноста трех»{290} своей подписи не поставит. Это во-первых. Во-вторых, никаких других коллективных писем, одобрявших действия кайзеровской Германии, он также не подписывал. Повторно «с кулаками» ни в австрийских, ни в немецких газетах ни на кого не набрасывался. К Цвейгу отрезвление от патриотического угара придет гораздо раньше других, ведь уже 18 августа в «Neue Freie Presse» напечатают его статью «Бессонный мир», где он выступит в роли чуть ли не предсказателя и пророка: «Я предвижу уже сегодня, что не смогу с прежними чувствами сидеть за столом у прежних друзей в Льеже после того, как Льеж узнал немецкие бомбы, что нередко между друзьями по ту и по эту сторону границы встанут тени павших, чье холодное дыхание лишит слова привычной теплоты. Всем нам предстоит переучиваться из Вчера в Завтра, пройдя через бескрайнее Сегодня, власть которого мы ощущаем сейчас лишь как ужас.<…> Пророкам истинным, как и лжепророкам, снова дана власть над толпой, она теперь вся слух, вся внимание, ее лихорадит, лихорадит денно и нощно, в эти долгие дни и нескончаемые ночи эпохи, которая достойна неусыпного бдения»{291}.

Ромен Роллан, которого уже осенью во Франции объявят врагом народа, не простив публичных сожалений по поводу использования азиатских и африканских войск в Европе, в те же дни, что и Цвейг (20 августа), в письме швейцарскому критику и другу Полю Зейпелю выскажет похожие опасения: «Думаете ли вы о том, что, быть может, в этот самый момент кто-нибудь, подобный Ламартину или Альфреду де Виньи, убивает кого-нибудь, подобного Канту или Шиллеру? Чудовищно и абсурдно! Нет сомнения, что сама Судьба обрушивается в эти дни на человечество».

Мог ли предугадать другой французский писатель по имени Андре Моруа, молодой отец, у которого всего три месяца назад в Париже родился первенец, что в августе он собственными глазами будет наблюдать в Руане «прибытие первых английских частей», шедших на транспортных судах вверх по Сене и представляющих собой «как бы одну живую массу»? За что такие испытания и трудности выпали на долю молодых отцов, вынужденных в 1914 году взять в руки не грудных детей у себя дома, а оружие в сырых окопах?

В сентябре в условиях цензуры Цвейг отправит в «Berliner Tageblatt» статью «An die Freunde in Fremdland» («Зарубежным друзьям»), в которой призовет коллег, деятелей культуры, к долгу и совести. Обратится с просьбой «при отсутствии связи хранить верность своим друзьям за границей», попросит каждого проявить дар убеждения и силу слова в своих попытках остановить бессмысленную бойню. Роллан, прочитав этот призыв, ответит на немецком языке из Швейцарии: «Я никогда не покину своих друзей». С этого момента два великих пацифиста станут обмениваться письмами, пока Вторая мировая война, «еще более бесчеловечная, чем первая, не прервала всякую связь между странами».

* * *

С момента возвращения в Вену, пребывая в постоянном страхе за свою жизнь и за будущее своих книг, Цвейг составит определенного рода «завещание» на имя издателя с указанием конкретных поручений в случае его смерти: «Уважаемый доктор Киппенберг! В ближайшие дни меня могут призвать и отправить на сборы, по всей вероятности, через несколько недель отправят на фронт… В случае, если со мной что-то случится, подготовьте недорогое избранное издание моих работ, включив в него ранние публикации и другие неопубликованные материалы. Я сам выберу редактора, срок публикации оставляю на ваше усмотрение. Учитывая тот факт, что мы знаем друг друга много лет и всегда поддерживали дружеские отношения, не сомневаюсь, что могу рассчитывать на то, что вы выполните мои пожелания. Мы отправляем на поле боя всех до последнего человека. Большинство наших писателей, начиная с Гофмансталя, уже служат в армии… Да защитит Бог Германию! Искренне ваш Стефан Цвейг».

Но объявленная всеобщая мобилизация его чудесным образом не коснется. На всех медицинских освидетельствованиях врачи признавали Цвейга негодным «из-за общей слабости» и перенесенной операции, что на время избавило его от приступов депрессии и немного придало уверенности в завтрашнем дне. Тем не менее отсидеться дома государство ему не позволит, и уже в конце ноября писателя направят на армейский склад в железнодорожное депо, где в течение недели он будет проходить базовую военную подготовку. Ежедневно отправляясь с новобранцами в город Клостернойбург (Нижняя Австрия), он сможет наблюдать реалии армейского быта, ночевать в «непроветриваемых казармах», а в дневнике спустя неделю разочарованно подытожит: «Приказов глупого, но источающего справедливость лейтенанта нам всем приходилось ждать по два и по три часа».

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Марк Твен
Марк Твен

Литературное наследие Марка Твена вошло в сокровищницу мировой культуры, став достоянием трудового человечества.Великие демократические традиции в каждой национальной литературе живой нитью связывают прошлое с настоящим, освящают давностью благородную борьбу передовой литературы за мир, свободу и счастье человечества.За пятидесятилетний период своей литературной деятельности Марк Твен — сатирик и юморист — создал изумительную по глубине, широте и динамичности картину жизни народа.Несмотря на препоны, которые чинил ему правящий класс США, борясь и страдая, преодолевая собственные заблуждения, Марк Твен при жизни мужественно выполнял долг писателя-гражданина и защищал правду в произведениях, опубликованных после его смерти. Все лучшее, что создано Марком Твеном, отражает надежды, страдания и протест широких народных масс его родины. Эта связь Твена-художника с борющимся народом определила сильные стороны творчества писателя, сделала его одним из виднейших представителей критического реализма.Источник: http://s-clemens.ru/ — «Марк Твен».

Мария Нестеровна Боброва , Мария Несторовна Боброва

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Образование и наука / Документальное