Стеклянная карта

Дорога шла по довольно плоской равнине. По сторонам вся растительность была вырублена, чтобы лишить грабителей возможности притаиться в засаде. Встречных было немного – фургон разминулся лишь с двумя всадниками да несколькими мелкими торговцами, несшими на плечах деревянные короба.

Внимание Софии привлекли ветровые колокольцы. Их было очень много в Веракрусе, они повсюду болтались на столбах вдоль обочины. Постоянное звяканье, ставшее привычным, едва ли не ласкало слух.

– Они что, путь отмечают? – спросила девочка.

Мазапан проследил за ее взглядом и ответил:

– Нет, они тут ради предупреждения. Колокольчики сообщают путешественникам, что близится шквал. У вас на севере такое бывает?

– Ну… не уверена.

– Шквалы бывают длительными или краткими, могут идти широкой полосой или узкой… но в любом случае они смертоносны. Представь себе настоящую стену ветра, налетающую со всей мощью циклона.

– Что-то вроде торнадо.

– Да, но только если бы множество торнадо шло строем. Нам уже много недель предсказывают шквал с юга… Когда зазвонят колокольцы, путешественники спешат укрыться под землей… Ну вот, приехали.

Они наскоро перекусили в гостинице – почти безлюдной, к немалому облегчению Софии. Пока Барр и Тео меняли лошадей, девочка стояла с Каликстой возле фургона, беспокойно оглядываясь на дорогу. Та была пуста.

Однако потом у горизонта возникла неясная тень. Она на огромной скорости неслась прямо к ним. София уже открыла рот – окликнуть Каликсту, но тут разглядела движущийся предмет и онемела от изумления.

К ним приближалось что-то вроде подвижного дерева. Изящное деревянное судно раза в два выше их фургона, оснащенное широкими зелеными парусами. Они представляли собой громадные листья, выраставшие из основания ствола и прикрепленные к его вершине, чтобы улавливать ветер. Внизу виднелись колеса-шары, сплетенные, подобно корзинам, из легких прутьев и выкрашенные золотой краской. Чудесный корабль, казалось, плыл, не касаясь земли, так легко вращались его удивительные колеса. У фальшборта на носу со скучающим видом стояла девочка немногим старше Софии.

Та в немом восхищении следила за кораблем, пока он не начал удаляться и вновь не превратился в точку на горизонте. Только тогда София сумела выговорить:

– Мазапан, что это было?

– А-а-а, – отозвался шоколадник. – Так ты никогда не видела арболдевелу?

Брови Софии поползли кверху.

– Ну, или болдевелу – для краткости, – продолжал он. – Это корабль с деревянным корпусом и живыми парусами.

– А у вас такой есть? – спросила София.

Мазапан рассмеялся:

– Для простого человека болдевелы дороговаты. Правда, их довольно много. Ты еще не одну увидишь в Нохтланде – и на улицах, и на каналах.

Лошадей пришлось менять дважды, и наконец путники остановились на ночлег примерно на полпути между Веракрусом и столицей. Последние несколько миль София дремала, опустив голову на плечо шоколадника. Когда кони замедлили шаг, она кое-как разлепила глаза и потянулась за часами. По местному времени был час ночи. По времени Нового Запада – два с минутами.

– Здешний хозяин для меня комнатку держит, – сказал девочке Мазапан. – Если повезет, найдется еще одна. Сейчас устроимся – и будем отсыпаться.

Путники отвели лошадей в конюшню и прошли по мощеной дорожке к главному зданию. Возле двери виднелась королевская печать, в общей комнате висел впечатляющий портрет монаршей семьи. Все это будто говорило: у нас тут не какая-нибудь захудалая ночлежка, а почтенное привилегированное заведение! Мазапан зажег свечку, предусмотрительно оставленную на конторке, и повел своих спутников коридором во внутренний дворик. София с Каликстой заняли одну из свободных комнат, мужчины поселились в другой.

Сонно стаскивая одежду, София неожиданно поняла, что так и не переговорила с Тео: за весь день ей не представилось удобного случая. Она вздрогнула от ночной прохлады. Комната казалась слишком просторной: голые оштукатуренные стены, высокие потолки с деревянными стропилами… Простыни, весь день провисевшие на солнце, были пересохшими и жестковатыми, но София этого почти не ощутила. Свалившись на узенькую постель, она тотчас заснула.

27 июня, 3 часа ночи: в гостинице

София проснулась в темноте. Сердце почему-то бешено колотилось. Кошмар еще туманил сознание. Во сне она услышала плач – пронзительные стенания лакримы, постепенно заглушившие все прочие звуки.

В гостинице было тихо. Лишь чуть слышно позванивали колокольцы, их тревожил ночной ветерок. София дрожащей рукой нашарила часы, привычным движением подняла латунную крышечку, но ничего не смогла рассмотреть в темноте.

Потихоньку одевшись, она приладила за плечи рюкзак. На другой постели угадывался белесый силуэт – под простынями спала Каликста. София открыла дверь и вышла в прохладную ночь.