Стеклянная Крепость (ЛП)

Теперь эти люди оказались проблемой. Они пытались спуститься на землю, и в панике им, вероятно, было бы все равно, если бы это означало растоптать маленькую женщину и десятилетнюю девочку, находившуюся на ее попечении.

Им стало не по себе, когда Чалкус вскочил на свое место и столкнулся с ними, обнажив меч и кинжал. Один парень все равно попытался протиснуться; левая рука Чалкуса дернулась слишком быстро, чтобы можно было разглядеть. Перепуганный местный житель прижал руки к лицу и отскочил назад, три длинные золотые цепи заплясали, когда он упал на трибуну. Кровь из его порезанного носа замерцала в воздухе.

Улыбка Илны стала чуть шире — Чалкус тоже понимал свой долг. Если она была близка к смерти, а, похоже, так оно и было, ей повезло, что она сделает это рядом с мужчиной в лучшем смысле этого слова.

Камень из пращи — метеор, поскольку Мерота была образованной и, несомненно, знала правильное слово — взорвался высоко в небе. Лицо Илны было опущено, но она почувствовала вспышку на тыльной стороне ладоней. Она собралась с духом, потому что вспомнила, что произошло, когда предыдущий метеорит упал в море, но на этот раз ударная волна превзошла все, что она могла себе представить.

Сжимая Мероту одной рукой, Илна непреднамеренно сделала поворот в сторону. Трибуны — необработанное дерево под драпировкой из красного муслина, как  на ступенях, ведущих к погребальному костру, — прогнулись вниз, а затем снова подались назад. Она попыталась схватиться за Чалкуса — скорее для контакта, чем потому, что это могло помочь каким-либо материальным образом, — но он улетел в другом направлении.

Илна, Мерота и несколько других зрителей вместе рухнули на трибуны; доски сломались. Вся конструкция рухнула, превратившись в клубок щепок и разорванной ткани.

Илна вскочила на ноги. С тыльной стороны ее правого запястья была содрана кожа, но на самом деле она не пострадала.

— Мерота, ты ранена? — спросила она. Девочка обхватила Илну руками и зарыдала, уткнувшись в ее тунику.

Люди кричали и плакали, но лишь у немногих из них были настоящие травмы. Осколок длиной с лезвие меча вонзился в правую икру женщины средних лет. Она уставилась на него в шокированном изумлении. Чалкус, первым делом, взглянув на Илну и Мероту, чтобы убедиться, что с ними все в порядке, опустился на колени рядом с жертвой. Он вложил в ножны меч, который не потерял в суматохе, затем использовал кинжал, чтобы отрезать кусок от своей одежды для перевязки или жгута.

Илна оглядела площадь. Войска, которые были сформированы батальонами полукругом вокруг трибун, упали, как кегли, их доспехи и оружие гремело. Теперь они вставали, собирались с силами и восстанавливали свои ряды. Лица некоторых солдат посерели от страха, но вместо того, чтобы бежать, они доверили свою безопасность дисциплине и своим товарищам, как их и учили делать.

Илна предположила, что такого рода обучение было полезно — для людей, которые не могли просто преодолеть свои страхи силой воли. Она боялась многих вещей: боялась неудачи; боялась выставить себя дурой; боялась собственного гнева. Она ни в малейшей степени не боялась смерти.

Местные жители не так быстро поднимались на ноги, как солдаты, а когда им это удавалось, они часто, спотыкаясь, уходили с площади. Илна не винила их — в воздухе был металлический привкус, неприятный и шершавый в горле.

В ушах у нее звенело от взрыва, но она снова смогла слышать звуки. Местный житель закричал и указал на погребальный костер. Другие островитяне повернулись, чтобы проследить за движением его руки, и в свою очередь закричали. Их движение превратилось в паническое бегство.

Илна тоже посмотрела на погребальный костер. Горел самый нижний уровень, хотя от сырого хвороста поднималось дымное пламя. Оно потрескивало, как морской лед, разбивающийся о берег во время прибрежного шторма.

На вершине костра что-то происходило. Труп поднялся на ноги, отдернув золотую драпировку. Он покачнулся, восково-бледный, за исключением тех мест, где был нарумянен, и сделал шаг, повернув всю ногу в бедре. Его рот шевелился, но любые слова, которые он произносил, тонули в криках и звуке огня. Труп сделал еще один шаг к покрытой муслином лестнице, затем третий.

— Помогите... — закричал он писклявым голосом, и, споткнувшись, упал на колени. — Я...

Пламя поднималось все выше. Огонь разгорался медленно, но вскоре хворост высохнет и превратит сооружение в танцующее оранжево-красное сияние.

— Я иду, ваше высочество, — отозвался пухлый мужчина, чья туника и брюки были украшены серебряными нашивками. Это был Мартоус, камергер — человек, который послал мальчика-принца разжечь погребальный костер. Он попытался пойти вперед, но остановился, парализованный страхом и нерешительностью.

Илна холодно взвесила ситуацию, как и все остальное. Она ободряюще похлопала Мероту по плечу, затем слегка подтолкнула девочку в направлении Чалкуса. — Отправляйтесь к Чалкусу, миледи, — приказала она. — Теперь быстро!