Стеклянная Крепость (ЛП)

— Мастер Черворан? — позвал его Кэшел. Он не мог подняться, держа чашу, не расплескав большую ее часть. Разве Черворан не видел, как Теноктрис взяла чашу-череп у Кэшела и протянула ее ему? Он никак не отреагировал, пока она не подняла чашу так, чтобы она оказалась между топазом и его глазами; затем он взял чашу и водрузил корону на голову. Когда Кэшел взобрался на мостик — прочные перила заскрипели, а «Херон» сильно закачался — Черворан поднял чашу над углями и пропел: — Муно уто арри...

Кэшел взял свой посох. Он не то чтобы отталкивал женщин, но продолжал приближаться к ним, и они, в свою очередь, двинулись по мостику к середине, где устанавливалась мачта. Они могли слышать, как там поет Черворан, но это был звук, а не слова.

— Вы знаете, что он делает, Теноктрис? — спросила Илна. Она казалась любопытной, а не испуганной, и говорила так, словно от существа, о котором спрашивала, было мало проку.

— Он собирает в себе силу, — ответила пожилая женщина. — И направляет ее на поверхность моря. Я не знаю, почему и что он этим хочет сказать. И я не знаю, что это за штука в бездне, хотя это нечто большее, чем простой метеорит.

Она улыбнулась. — Полагаю, мы знали это еще до того, как пришли сюда, не так ли? — добавила она.

— Не могли бы вы сами произнести заклинание и выучить его, мэм? — спросил Кэшел. Он держал лицо вполоборота к женщинам, но убедился, что может краем глаза наблюдать за Червораном.

Вода в чаше пузырилась, чего не должно было быть без обугливания костей, чего не происходило. Ни один человек, которого знал Кэшел, не смог бы так крепко держать чашу над горящими углями. Каким бы храбрым ни был человек, бывает, что жара настолько сильна, что пальцы не подчиняются его воле. У Черворана, казалось, потек желтый жир.

— Возможно, я могла бы, — ответила Теноктрис, не сводя глаз с другого волшебника, — но я думаю, мне лучше посмотреть, что делает мой коллега. Если я сосредоточусь на своем искусстве, то, скорее всего, буду что-то упускать. Я также обеспокоена тем, что...

Она встретилась взглядом с Кэшелом. — Я боюсь, что если бы я отправила свой разум вниз, к тому свету, — сказала она, — то либо не смогла бы вернуться, либо принесла бы что-нибудь с собой. Может, Черворан и не наш друг, но я совершенно уверена, что существо, с которым он сражается, Зеленая Женщина, — наш враг и враг человечества.

— Крифи фи эу! — крикнул Черворан. Море внезапно озарилось красным светом. Корабль рванулся вверх. Когда свет померк, поверхность застыла, превратившись в лед цвета топазовой короны волшебника.

Гребцы закричали от ужаса и вскочили со своих скамей. «Херон» задрожал, как дрожал бы пол в гостинице, когда бы на нем боролись люди, но он не накренился: корпус был прочно вмурован в лед.

Черворан уронил чашу-череп. Продолжая напевать, он перелез через перила и соскользнул вниз по внешнему изгибу носа к тарану. Он приземлился, как мешок с овсом, но тут, же поднялся и ступил на лед.

— Яо обра френе..., — нараспев произнес он, нетвердой походкой направляясь туда, откуда поднимался дым.

Свет в глубине пробивался насквозь, несмотря на толщину льда.

***

Пока Илна смотрела, как бывший труп ковыляет по желтому льду, ее пальцы завязывали узлы, а разум танцевал по огромному храму связей, который означал ее узор. Люди всегда думают, что разные вещи существуют отдельно друг от друга: здесь камень, здесь дерево, здесь кричащий ребенок.

Они неправы. Все является частью всего остального. Толчок в этом месте означал движение там, невообразимо далеко; никто не знал, что одно вызвало другое.

Илна знала. Она видела связи только как теневые следы, простирающиеся дальше, чем мог путешествовать ее разум или любой другой разум, но она знала. И она знала, что схема действий и ответных мер, сосредоточенных на этом моменте — на Черворане, на том, что находится под водой, и на Илне ос-Кенсет, — была грандиознее и ужаснее, чем она могла себе представить до этого момента.

Черворан стоял неподалеку с поднятыми руками; драгоценный камень на его лбу пульсировал ярче бледного солнца, висящего в зените. Ритм его песнопения шелестел по льду, как чешуя на брюхе ползущей гадюки.

Испуганные гребцы сердито закричали. Илна видела, как мужчины размахивают мечами, которые они достали из-под скамеек. Один парень выпрыгнул из корабля и начал рубить лед. С таким же успехом он мог бы долбить гранитную стену; лед был толще, чем «Херон» в длину. Гребцы не могли этого сказать, но Илна знала.

Чалкус заговорил, чтобы успокоить свою команду, затем взмахом руки задал вопрос Теноктрис. Она ответила, и Кэшел тоже что-то сказал, спокойный, солидный и готовый ко всему, что последует.

Уши Илны улавливали звуки, но ее разум был сосредоточен за пределами корабля, даже за пределами вселенной. Она увидела, как тени слились воедино. Свет в глубинах разрастался и плел свой собственный узор по всему космосу. Она понимала, что делает Черворан, и она понимала, что он потерпит неудачу, потому что то, с чем он столкнулся, было более могущественным, чем он знал или мог знать.