Стеклянная ловушка

Советы старших по званию, тем более непосредственно моих командиров, я привык воспринимать как однозначный приказ. И потому отправился в казарму и лег спать в своем кубрике. Уснул сразу, как привык, по приказу, данному самому себе. И легко проснулся, когда до моего плеча дотронулся дневальный по роте.

— Уже? — спросил я, сразу вспомнив ситуацию и проснувшись с ясной головой, помня и полностью понимая, что мне предстоит.

— Тревога для вашего взвода, товарищ старший лейтенант.

— Понял. Встаю. Старшего сержанта Лохметьева подними, он остальных сам потихоньку поднимет. Пусть солдаты умоются и в полной выкладке при оружии и с боезапасом строятся на улице.

В роте такой порядок. Если тревога объявляется какому-то одному взводу, то всю роту стараются не беспокоить, понимая, что при напряженном ритме подготовки солдатам требуется полноценный отдых. И сами солдаты тревожного взвода стремятся вести себя тихо, понимая, что сегодня подняли по тревоге их, а завтра поднимут другой взвод.

Это раньше, когда казарма была общая — одно громадное помещение на всю роту, невозможно было поднять один отдельный взвод, не разбудив остальных. Сейчас, когда каждое отделение каждого взвода занимает свой собственный кубрик, тревожный взвод остальным спать не мешает. А уж соблюдать тишину бойцы спецназа ГРУ обучены в любой обстановке.

Мне, как командиру взвода, можно было торопиться меньше других. Командир всегда выходит, когда взвод уже построится. А в данном случае, зная, что предстоит дальняя дорога, я разрешил бойцам еще и умыться. И сам, набросив на плечи полотенце, вышел в общий умывальник. Но умывался я недолго. А когда оделся по полной командировочной норме и вышел из кубрика, дневальный показал мне на входную дверь с лестницы:

— Там…

Проверка готовности была традиционной. Пройти перед строем, посмотреть, как бойцы выглядят, как держат оружие; потом дать команду «кругом» и выборочно проверить рюкзаки, не бренчит ли что, и малые саперные лопатки, тоже выборочно, на предмет заточки. После чего следовала команда «попрыгали»: надо было прислушаться, отделить стук обуви от звуков, издаваемых экипировкой.

Все было в порядке, в чем я в общем-то и не сомневался, потому что за этим всегда тщательно следили старший сержант Лохметьев и командиры отделений. В общем строю позволял себе не прыгать только сапер младший сержант Шарифисламов, в рюкзаке которого всегда были взрыватели, не любящие сотрясения.

Закончил я проверку как раз к моменту, когда к казарме подали грузовик. Мне оставалось только дать команду на загрузку:

— К машине!

В современном кино продюсеры всегда экономят деньги на военных консультантах. И потому я сам много раз видел и слышал, как с экрана звучит команда «по машинам». Но такой команды в Российской армии не существует. Режиссерам давно пора бы это усвоить.

Кузов грузовика, даже покрытый тентом, в зимнее время года — не самое лучшее средство для перевозки пассажиров. Но и зимой и летом в кузове помещается ровно взвод. И потому для перевозки солдат обычно используются грузовики.

Нам предстоял путь не слишком далекий. Да и мороз был не кусачий. Потому я был уверен, что доедем мы без обморожений. А что касается общего состояния, то солдаты спецназа умеют греться и в дороге, и в засаде. Методика здесь одна и та же. Следует время от времени предельно сильно напрягать все тело и тут же резко расслабляться. Это простое упражнение позволяет крови бежать по венам и капиллярам значительно интенсивнее и согревает мышцы.

За сорок расчетных минут пути никто замерзнуть, думаю, не успел бы. Мы и в более сильные морозы выезжали таким же образом, и я лично помню только один случай обморожения, когда солдат обморозил себе щеку. Случай, кстати, не клинический и не характерный даже при перевозке людей в кузове грузовика.

Я, как командир, ехал, естественно, в кабине, где было вообще жарко, и водитель даже снял бушлат. Я же свой бушлат только расстегнул. Что вовсе не мешало мне и на дорогу посматривать, и бросать взгляд на часы, прикидывая по заметным ориентирам, укладываемся мы в отведенное время или нет.

Уложились, даже с запасом. Вся дорога заняла тридцать две минуты. На аэродроме ворота КПП при нашем приближении распахнулись, пропуская грузовик. Ворота были каркасные, обтянутые колючей проволокой, сквозь которую фары автомобиля хорошо просвечивали.

Грузовик остановился на площадке за воротами, которые закрывать не стали. Солдат с флажком показал нам место, где следовало остановиться на выгрузку. Ею командовал Лохметьев, и, пока я выяснял у солдата с флажком, где находится поджидающий нас вертолет, взвод уже построился, а грузовик стал задним ходом выезжать на площадку для разворота. Ждать нас он, естественно, не намеревался. Долго пришлось бы ждать. И даже неизвестно, сколько ждать…

Я вошел в вертолет, поскольку фонарь кабины светился, значит, экипаж был уже на месте. Поздоровался с экипажем, представился.