Стеклянная орхидея

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

– Ты проснулась, это хорошо.

Чарли резко подскочила и уставилась на дверь, где стоял Джейк, босой, в темно-красном халате. Он прошел в комнату, держа в руках поднос с завтраком и вазой, в которой стояла красная роза.

– Не совсем традиционный завтрак для медового месяца – без шампанского, учитывая твое положение. Но я заварил чай и приготовил омлет на тосте. – Улыбаясь, он приблизился к постели.

– Не надо было беспокоиться.

– Я смотрю, военные действия продолжаются, – усмехнулся Джейк, его взгляд потемнел, когда он ставил поднос на столик рядом с кроватью.

На мгновение Чарли пожалела, что не приняла от него это оливковую ветвь примирения, но только на одно мгновение. Обида была слишком сильна, чтобы забыть или простить.

– Я беременная женщина, а не инвалид. Могу сама приготовить себе завтрак.

– Тебе не нужно этим заниматься; это работа Марты. Но я дал ей выходной, были причины, так что это остается делать мне, – сказал он язвительно. Потом наполнил чашку и протянул ей, и она взяла ее, стараясь не коснуться его руки.

– Спасибо, – прошептала она, косо поглядывая на его красивое лицо.

– Prego. Ешь, наслаждайся, и мы поговорим.

– Я думаю, нам не о чем говорить. Ты все сказал прошлой ночью. – Она выпила чай и поставила чашку на поднос. Ей не хотелось говорить, не хотелось смотреть на него. У нее будто покрывало сорвали с глаз, и впервые с тех пор как встретила Джейка, она увидела его в истинном свете. Это был безжалостный, бессердечный негодяй, который мстил любому, кто переходил ему дорогу.

– Прошлым вечером я наговорил лишнего, – сказал Джек. – Но прошлое умерло и похоронено, как и твой отец с Анной. Ты ведь это понимаешь? Вчера мы поженились, давай начнем все сначала. – Он присел на кровати и положил свою руку на ее.

Это прикосновение вызвало в Чарли чувство тревоги и возмущения. Она отдернула руку и глубоко вздохнула. Потом подняла голову и посмотрела прямо в глаза Джейку – нежность в его взгляде поразила ее, но она напомнила себе, что он большой обманщик.

– Возможно, для тебя очень удобно забыть прошлую ночь, но я это никогда не забуду. Наверное, я была не в себе, когда выходила за тебя замуж. Ты прогнивший лжец. И я хочу покончить с нашим браком.

Улыбка сползла с его лица, карие глаза сузились.

– Не будь смешной, Шарлотта. Я…

Она резко прервала его:

– Я вовсе не смешна, просто констатирую факт. Я хочу расторжения брака.

Никому не сходило с рук называть Джейка лжецом, даже Шарлотте.

– Никогда! Ты моя жена, – резко ответил он.

Джейк сожалел, что бросил в нее платье прошлой ночью, но либо так, либо он сам набросился бы на Чарли. Сегодня утром, готовя завтрак, он надеялся, что она постарается забыть вчерашнюю ссору и будет вести себя как разумный человек.

– Ты останешься в моем доме, – приказал он угрожающе спокойным голосам. – И в моей постели. Понятно?

Чарли похолодела от его беспощадной откровенности.

– Можешь не мечтать об этом! Сегодня же меня здесь не будет. Я не останусь с тобой.

Последовала слегка ироничная улыбка.

– В этом у тебя нет выбора. Здесь очень хорошая охрана. Ты не сможешь выйти без моего разрешения.

– Не заставишь же ты меня остаться здесь. Ты не посмеешь!

– Мне и не придется. Я знаю тебя, Шарлотта. Ты ведь хочешь самого лучшего для нашего ребенка и знаешь, что для этого нужно – чтобы оба родителя жили вместе и в согласии. – Он обнял ее за шею и, слегка притянув к себе, коснулся губами щеки. – А еще я знаю, что ты слишком гордая, чтобы вернуться в Англию и признать свое поражение, – добавил он и, наклонив голову, дерзко поцеловал ее.

Она закрыла глаза и снова открыла их.

– Что ты собираешься делать, запереть меня? – отпихнув его, произнесла она язвительно.

Джейк выглядел разочарованным и сердитым.

– Dio, нет! Но твое поведение может спровоцировать на это кого угодно, – ворчал он. – Черт возьми, Шарлотта. А какой реакции ты ожидаешь от меня, когда говоришь, что хочешь расторгнуть наш брак, едва мы поженились? Из-за этой проклятой картины, и не очень хорошей к тому же! – добавил он злобно.

– Картины, о которой ты солгал, когда мы встретились, – ответила она горько. – Ты сказал, что это вложение денег, умерший художник и все такое. Я поверила, а мне следовало догадаться, что у тебя скрытые намерения. Ты так зачарованно смотрел на нее.

– Не так уж и много лжи было в моих словах. Что касается зачарованности – я просто загородил ее. Это почти как кровосмешение – видеть такое. И купил я картину лишь для того, чтобы уничтожить, прежде чем о ее существовании узнают родители Анны. Они уже достаточно настрадались, потеряв дочь. Незачем им видеть ее обнаженной и выставленной на всеобщее обозрение. И ты, Шарлотта, могла бы подумать об этом перед тем, как безответственно выставлять напоказ личную коллекцию своего отца. Ты даже не удосужилась спросить у тех, кто имеет к этому прямое отношение, согласны ли они, просто решила подзаработать.