Стеклянное лицо

Несколько секунд мадам Аппелин без всякого выражения рассматривала маску Неверфелл. Потом ее лицо смягчилось и растаяло, словно капелька воды повисла на кончике сосульки. Она протянула руку, собираясь снять маску, но Неверфелл отпрянула. Она не была готова показать этой прекрасной женщине то, что спрятано под ней.

– Ты правда не покажешь мне? – прошептала мадам Аппелин. – Ладно, я не хотела тебя огорчать. – Она бросила взгляд в коридор, потом наклонилась и зашептала ей на ухо: – Ко мне приходило множество людей, которых называли уродливыми, и каждый раз я создавала Лицо, благодаря которому они становились приятны взгляду. Всегда есть надежда. Что бы тебе ни говорили, никто не обязан быть уродливым.

У Неверфелл защипало глаза, и она с шумом сглотнула.

– Простите, мастер Грандибль был очень груб. Если бы я…

– Благодарю. – В глазах мадам Аппелин, напоминающих драгоценные камни, заблестели радужные искры. – Я тебе верю. Как тебя зовут? Мастер Грандибль обращался к тебе Неверфелл.

Неверфелл кивнула.

– Приятно познакомиться, Неверфелл. Что ж, я запомню, что в этих сырных туннелях у меня есть юный друг, пусть даже твой хозяин решительно не доверяет никому из двора. – Мадам Аппелин бросила взгляд в сторону гостиной. – Присматривай за ним хорошенько. Он уязвимее, чем думает. Запираться и терять нить происходящего снаружи очень опасно.

– Мне так жаль, что я не могу пойти в город и узнать для него новости, – прошептала Неверфелл. Ею владели не только альтруистические мотивы, и голос предательски выдал ее.

– Ты никогда не выходишь из этих туннелей? – Черные брови мадам Аппелин изящно выгнулись, когда Неверфелл покачала головой, и в ее голосе послышалось крайнее удивление. – Никогда? Но почему же?

Ладони Неверфелл защитным жестом дернулись к маске и нелюбимому лицу, которое она скрывала.

– О! – Мадам Аппелин понимающе вздохнула. – Ты хочешь сказать, он держит тебя взаперти из-за твоего внешнего вида? Но это ужасно! Неудивительно, что ты хочешь новое Лицо! – Она протянула руку в желтой перчатке и нежно погладила скрытую бархатной маской щеку Неверфелл. – Бедное дитя. Не отчаивайся. Возможно, мы с тобой станем друзьями, и если да, то, может быть, однажды я смогу сделать для тебя Лицо. Ты обрадуешься?

Неверфелл молча кивнула – ей казалось, что грудь у нее вот-вот разорвется.

– А пока что, – продолжила создательница Лиц, – ты можешь присылать мне весточки. Мои туннели недалеко от района Сэмфайр, там, где Тайтменс-Слинк пересекается с Хертлс.

В гостиной зазвенел колокольчик, и Неверфелл поняла, что Грандибль теряет терпение. Она неохотно отперла дверь и придержала ее, выпуская мадам Аппелин.

– До встречи, Неверфелл.

В эту секунду, перед тем как дверь между ними закрылась, Неверфелл увидела такое, отчего ее сердце замерло. Мадам Аппелин наблюдала за ней с выражением Лица, которого Неверфелл раньше не видела. Оно было непохоже на все то, что встречалось в каталогах создателей Лиц, которые она тщательно хранила годами, и на те Лица, которые мадам Аппелин демонстрировала во время своего визита. В нем была улыбка, но за ее сиянием таилась огромная усталость, за добротой – печаль. В ее глазах читался намек на бессонные ночи, терпение и боль.

Через секунду все исчезло, и Неверфелл осталась перед закрывшейся дверью. От сумасшедшего водоворота мыслей у нее кружилась голова. Она не сразу вспомнила, что надо закрыть задвижки. Это последнее необыкновенное Лицо всколыхнуло ее душу, словно ветер пробежался по струнам арфы. Она не понимала, что с ней происходит. Сердце кричало, что она уже видела это Лицо. Не зная почему, Неверфелл отчаянно захотела открыть дверь, обнять гостью и заплакать.

Переполох

Едва Неверфелл сняла маску, как поняла, что у нее неприятности. Ледяной взгляд Грандибля не сулил ничего хорошего.

– В чем дело? – Его широкая грубая ладонь взяла ее за подбородок, а второй рукой он поднес лампу так близко, что зеленоватый свет упал ей на щеку. – Ты что-то скрываешь!

В ответ на невероятную способность хозяина читать ее мысли Неверфелл могла только заикаться и блеять.

– Что ты натворила?

В голосе мастера Грандибля звучали нотки страха, и Неверфелл окончательно растерялась.

– Ты говорила с ней, да? – хрипло спросил он.

– Она…

– Ты снимала маску?

Неверфелл покачала головой, насколько позволяла мозолистая ладонь Грандибля, сжимавшая ее подбородок. Его глаза скользили по лицу девочки, словно у нее на лбу были написаны все ответы.

– Ты рассказывала ей что-то о себе? Обо мне, о туннелях? Хоть что-то?

– Нет! – пискнула Неверфелл, напрягая память. Точно ли она ничего такого не натворила? Нет, она почти ничего не рассказала прекрасной леди, только задавала вопросы и время от времени кивала. – Нет! Я просто сказала… что мне жаль.

– Жаль? Почему жаль?

«Потому что она милая, а вы ей грубили», – подумала Неверфелл.

– Потому что она милая, а вы грубили ей, – произнесла она вслух. И когда слова вырвались наружу, сглотнула и закусила губу.

Повисла пауза, потом хозяин издал длинный вздох и отпустил ее подбородок.