Стеклянное лицо

Она вспомнила бесконечные сырные корки, которые ей приходилось смазывать уксусом. Полы, которые она без конца натирала. Закоулки, где гасила пламя и окуривала бабочек. Перед мысленным взором Неверфелл пронеслась бесконечная вереница дней, проведенных в пещерах, пустых, как яичная скорлупа, содержимое которой давно выпили змеи. Старые страхи мягкой поступью диких кошек подкрались к ней и задышали в затылок.

«Там тоже больше не мой дом. Но где он тогда?»

Внезапно Неверфелл осенило. Она открыла глаза.

– Пожалуйста, отвезите меня к мадам Аппелин.

Мадам Аппелин. Возможно, ее дом станет для нее тихой гаванью? Ведь создательница Лиц в прошлый раз была так добра к Неверфелл и так тепло с ней попрощалась. Девочка воспрянула духом и даже начала притопывать ногами, когда заветный дом показался вдали.

Неверфелл вышла из кареты, в сопровождении стражников приблизилась к главной двери и сообщила свое имя. Как и в первый раз, глаза нарисованной совы открылись и сквозь них кто-то внимательно посмотрел на Неверфелл.

– Мне очень жаль, – после продолжительного молчания сообщила сова вежливым голосом Глиняной девочки, – но сегодня у мадам Аппелин очень много дел. Может, вы назовете свое имя, и тогда она свяжется с вами позже, чтобы договориться о встрече.

Неверфелл не сразу нашлась что ответить. Она по-чему-то была уверена, что мадам Аппелин непременно почувствует, как сильно Неверфелл нужно с ней увидеться.

– А могу я… зайти и подождать? Вы просто передайте ей, что я здесь.

Сова снова замолчала, но вскоре дверь открылась. Две Глиняные девочки с улыбками по последней моде стояли у порога, приветствуя гостью. Стражники совсем не обрадовались тому, что им придется оставить Неверфелл без охраны, но Глиняные девочки заверили их, что в доме мадам Аппелин о ней позаботятся.

– Пожалуйста, подождите здесь.

Неверфелл отвели в маленькую гостиную, стены которой были украшены искусной резьбой.

– Боюсь, госпожа в ближайшее время не освободится, – предупредила ее ученица мадам Аппелин. – Принести вам какие-нибудь закуски?

Неверфелл собиралась уже сказать нет, когда вспомнила, что теперь ей можно пить и есть что угодно. Она кивнула, и вскоре ей подали чай на серебряном подносе. Следующие полчаса Неверфелл беспокойно ерзала в обитом узорчатой тканью кресле. Наконец дверь отворилась, и Неверфелл радостно подскочила, но в комнату вошла не мадам Аппелин. Это была Боркас, подруга Зуэль. Неверфелл покраснела, представив, какое разочарование, наверное, было в этот миг написано у нее на лице.

К ее удивлению, Боркас налила себе чаю и села в кресло напротив. Лицо девочки было ясным, безмятежным и исполненным чувства собственной важности.

– Боюсь, – сказала она, помешивая сахар в чае, – мадам Аппелин сейчас слишком занята: добавляет задумчивости в морщины. Но зато мы с тобой можем поговорить наедине.

Неверфелл, признаться, слегка опешила, увидев, с какой уверенностью теперь держится Боркас. Она была совсем не похожа на прежнюю себя, и не только потому, что с лица ее ушла неловкая болезненная гримаса. Как и все Глиняные девочки мадам Аппелин, Боркас собирала волосы в тугой пучок и подкрашивала брови сурьмой для пущей выразительности. Из ее движений ушла тревожность, она больше не сутулила плечи и даже чай пила с королевским достоинством.

– У тебя новое Лицо? – спросила Неверфелл, не зная, как начать разговор. – Тебе очень идет. С ним ты выглядишь не такой то… стройнее.

– Ты тоже хорошо выглядишь, – вежливо ответила Боркас. – Особенно с учетом всех обстоятельств, – добавила она, затем улыбнулась и непринужденно сменила несколько Лиц. Все они выражали превосходство и искушенность, все выглядели очень дорого. Определенно, ученичество у мадам Аппелин пошло ей на пользу. – Говорят, после смерти великого дворецкого ты чудом избежала казни. Хотя Следствие настаивало на твоей вине, все поверили тебе – ведь ты же не способна лгать. Узнав об этом, я подумала, что нам нужно поговорить.

– О! – Неверфелл присела обратно в кресло, слегка сбитая с толку. – Ну, спасибо.

– Понимаешь, меня кое-что гнетет, – сказала Боркас с безоблачной улыбкой, идущей вразрез с ее словами. – Вчера, после того как ты ушла, я нашла одну вещицу. И решила, что лучше прежде покажу ее тебе, чем кому-либо еще.

Боркас старательно перемежала свою речь длинными паузами, и Неверфелл не могла избавиться от ощущения, что эти паузы что-то значили. После самой длинной и многозначительной Боркас открыла ридикюль и вытащила маленький серебристый предмет. Она протянула его Неверфелл, и той потребовалось всего несколько секунд, чтобы узнать свой наперсток.

– О, это мой! Я потеряла его здесь в прошлый раз! Спасибо. Ты нашла его в комнате для гостей?

– Нет, – ответила Боркас. Глаза ее задорно сверкали, словно она готовилась крайне остроумно пошутить. – Я нашла его не там.

В гостиной воцарилась тишина, и Неверфелл посетило знакомое чувство, будто она что-то упускает.

– О! – сказала она наконец. – И где же он был?