Стеклянное море

Со мной поздоровались чуть удивленно, но вполне вежливо. Прежде чем незнакомец закончил фразу, я, не вставая с земли, метнулся в сторону. Должно быть, это выглядело забавно: полупрыжок-полусальто с одновременным похлопыванием по затылку – именно так должна была выглядеть со стороны моя попытка вытащить из отсутствующих ножен утопленный меч.

Приземлившись метрах в двух от постели из лапника, я потянулся за пистолетом. И остановил руку.

Мой утренний гость не напугал бы и ребенка. Тощий белобрысый парень лет семнадцати, длинноволосый, в больших круглых очках. Неужели в двадцать втором веке Земля не справилась с близорукостью? Из одежды на парне были черные плавки и блестящая, словно из фольги, лента, небрежно намотанная на правую руку от локтя до плеча. Несмотря на столь скудный гардероб, юноша был совершенно незагорелым, кожа его отливала почти молочной белизной.

– Твой утренний тренинг? Или я вас напугал?

Парень слегка улыбнулся. Несмотря на полную растерянность, я отметил неожиданную смесь обращений на «вы» и на «ты» в его словах. Своим ответом я, видимо, определял дальнейший стиль наших отношений…

Не люблю, когда за меня пытаются что-то решить.

– И то и другое, – пытаясь улыбнуться ответил я.

Парень задумчиво смотрел на меня. Потом приподнял ладони в своеобразном приветствии.

– Извини, – вполне дружелюбно сказал он. – Ждал, пока ты проснешься. Хотел позвать на завтрак.

Его русский был безупречен – но с легким акцентом, словно у прибалта. И все же у меня не возникло ни тени сомнения, что он говорил на родном языке. Просто русский язык чуть-чуть изменился.

– Я думал, поблизости никого нет, – пояснил я. – Вот и растерялся.

– Я роддер, – невозмутимо сказал парень.

– Роджер? – я не понял незнакомого слова. И удивил этим собеседника.

– Род-дер, – раздельно произнес он. – Или о нас уже никто не помнит?

Я пошел ва-банк.

– Мне казалось, – осторожно произнес я, – что роддеров остались единицы.

Парень поморщился, и я почувствовал, что угадал.

– Нет, десятки… Понимаю. Суть в фангах и генормистах. Мы за скобкой. Но – есть.

Небрежно кивнув, я потянулся. И спросил:

– Так как насчет завтрака?

Парень снова вытаращился на меня. Зачем-то снял очки – и я заметил, что он совершенно не щурится.

– Ты интересно говоришь. Откуда?

Раздумывать не приходилось. Я показал рукой вверх.

– Колонист?

– С Земли, но долго жил там.

– В объеме, – совершенно дико заключил парень. Похоже, мой ответ его удовлетворил. – Насчет завтрака… Насчет… – смакуя слово, произнес он.

– Идем.

Мы двинулись к лесу. Парень вдруг спросил:

– Знакомимся?

Я кивнул. Чем меньше звуков я издам, тем лучше.

– Андрей.

– Сергей.

Мы шли через лес, впереди Андрей, помахивая снятыми очками, за ним я. Парень вилял между деревьями самым диким образом, никаких следов тропинки не было, и я заволновался.

– Не заблудимся?

Слава Богу, это слово Андрею было знакомо. Он опять смутился, как при вопросе о количестве роддеров, и пробормотал:

– Нет, я с пищалкой.

Он неопределенным жестом указал куда-то на ухо. Приглядевшись, я увидел на мочке крошечный кусочек розового лейкопластыря.

– Метров сто, – добавил Андрей. И протянул мне очки: – Погляди пока.

Стараясь сохранять невозмутимый вид, я надел очки. Они были очень легкими, а стекла, если это действительно были стекла, оказались плоскими.

Как только я отнял руку от очков, стекла слегка потемнели. По ним пробежала сверху вниз красная светящаяся полоска. Потом на затемненном фоне появилось изображение – крутящийся белый кубик. Он начал приобретать объем – и вдруг выплыл из стекол и полетел перед моим носом, постепенно увеличиваясь.

– Настроились? – заботливо поинтересовался Андрей.

– Да, – я с трудом подавил желание снять очки. Стекла вновь посветлели, и иллюзия кубика стала полной. Вот он, в метре передо мной, шагни – и можно дотронуться рукой.

Кубик плавно раскрылся, превращаясь в полупрозрачное полотнище… огромный кленовый лист… плавно взмахивающую крыльями бабочку. Это было не настоящее насекомое – скорее его мультипликационный вариант. Бабочка порхала передо мной, старательно огибая ветки деревьев. Огибая, черт возьми!

Я опустил голову, глянул поверх очков. Никого, разумеется.

В ушах зазвучала тихая музыка. То ли флейта, то ли свирель, далеко-далеко, почти за гранью слышимости.

– Это Юркинсон, «Мотылек с Ио», – сказал Андрей. – Сейчас пойдет по низам – сак и тамы… О, мы пришли.

С облегчением сняв очки, я отдал их Андрею. Мы вышли на полянку, и роддер торопливо содрал с уха лейкопластырь.

– Полный нуль, – попросил он, отбрасывая в кусты «пищалку».

Я понял. Что ж, промолчу. Неужели для роддеров, кем бы они ни были, подобные путеуказатели запретны?

– Конечно, Андрей. Полный нуль, – успокоил я его.

3. Завтрак на поляне