Стеклянное проклятие

- Вы подоспели вовремя, - натужно посмеиваясь, проговорил он. - Рад тебя видеть, Патрик. Эти твари собирались мною поужинать, и вы появились буквально в последнюю минуту. Спешивайтесь и составьте мне компанию, пропустим по стаканчику. Если, конечно, нам удастся поймать мою лошадь.

- Ни шагу вперед! - Дуло винтовки смотрело точно в грудь охотника за метеоритами. Глаза Патрика были холодны как сталь. - Вы арестованы, сэр. Макс и Гарри, будьте любезны, свяжите мистеру Уилсону руки и привяжите конец ремня к моему седлу. В ваших же интересах, сэр, не советую вам сопротивляться.

Охотнику за метеоритами показалось, что он ослышался.

- Что у вас на уме?

- Мы отведем вас обратно. А там найдется кому решить, что с вами делать.

Уилсон готов был принять все это за шутку, но лицо Патрика О’Нила ясно свидетельствовало: он говорит крайне серьезно.

- Что за вздор? - возмутился он. - С каких это пор ты здесь отдаешь приказания?

О’Нил расправил плечи и сухо усмехнулся.

- С того момента, как взял на себя руководство экспедицией. После гибели Арчера и вашего дезертирства, я оказался среди оставшихся старшим по рангу.

- Дезертирство? Ты просто спятил! - Уилсон до сих пор сомневался, не розыгрыш ли все происходящее. Ирландский юмор, как известно, весьма своеобразен. - Смех да и только! - фыркнул он. - А теперь слезай с коня. Если поможешь найти мою кобылу и мула, я, может быть, и забуду этот нелепый инцидент. А если нет - твори молитву. Я по-прежнему командую экспедицией, и не надейся, что в дальнейшем что-либо изменится.

- Вы жалкий трус и дезертир, - невозмутимо возразил Патрик. - Самовольный уход из отряда карается арестом и заключением в тюрьму - это ваши собственные слова. Поэтому не заставляйте нас применять силу и подчинитесь приказу.

- Ни черта у вас не выйдет! - Уилсон выхватил шпагу. - Первого же, кто сунется ко мне, я заколю, как свинью.

Грянул выстрел. Рука охотника за метеоритами дернулась, а шпага отлетела далеко в сторону.

О’Нил опустил винтовку.

- Не делайте глупостей, сэр. Вы всегда считали, что я посредственный стрелок. Так что следующая пуля может серьезно повредить какую-нибудь более важную часть вашего тела. А теперь - руки вверх!

62

Шарлотта с сомнением взглянула на груду мелких деталей, над которыми склонялся Гумбольдт. Перед ученым лежали оба лингафона, выпотрошенные до основания. Его лоб пересекала глубокая морщина, а нижняя губа была крепко прикушена. Удастся ли ему смонтировать из этого хлама то, что он задумал?

Времени оставалось катастрофически мало. Если ничего не выйдет, зеленые кристаллы доберутся до подступов к скальному мосту, и догоны его обрушат. Несколько воинов из числа самых сильных, уже были готовы навалиться на рычаги, управляющие канатами и противовесами механизма, предназначенного для разрушения моста. Если привести его в действие, обратного хода не будет.

- Как у тебя дела? - нетерпеливо спросила девушка. - Убире только что сказал, что некоторые монолиты уже занимают главную тропу, ведущую к мосту.

- Терпение, моя дорогая. Мне нужно удалить еще один рулон магнитной пленки из памяти большого лингафона и собрать все прочее воедино. Эта штука требует слишком много энергии. Все, что мне сейчас требуется, - образцы догонских песнопений, настройка необходимых частот и динамик помощнее. Все остальное нам ни к чему.

- А когда все будет готово, что нам делать с твоим прибором?

- Ты же когда-то собиралась стать оперной певицей?

- Да, но это в прошлом…

- Помнишь усилитель голоса, который я сконструировал для Берлинского университета? Это устройство напоминает его, но его задача - воспроизводить песни догонов. Я и сам пока еще не знаю, окажется ли оно работоспособным… Вот и все, осталось вставить на место батареи, закрыть крышку и…- Гумбольдт приподнял перед собой серый металлический ящик и полюбовался на свое творение.

Шарлотта недоверчиво следила за ним.

- Хорошо, давай попробуем! - наконец проговорила она.

Гумбольдт нажал красную кнопку и подождал несколько секунд. Вспыхнула электронная лампа, которую ученый окрестил «волшебным глазом». Постепенно нагреваясь, она светилась все ярче. Из динамика донеслось легкое шипение и потрескивание.

- Пока все идет неплохо, - заметил Гумбольдт. - Усилитель прогрелся. А теперь я бы посоветовал тебе на всякий случай заткнуть уши…

Оскар вздрогнул. Он дремал, сидя у подножия гигантского монолита, когда до него донесся странный звук. Но не просто звук, а целая мелодия. Комбинация высоких и низких звуков.

Он поднял голову.

Опять!

Что-то странное было в этой музыке. Неизвестно почему, но простая мелодия вызывала тоску и меланхолию, отдающуюся болью в сердце. Перед его мысленным взором вихрем пронеслись воспоминания детства и закружились, как снежные хлопья, подгоняемые ледяным ветром. Он увидел себя в классной комнате в доме Гумбольдта за латынью. В груди что-то затрепетало, словно птица, пытающаяся вырваться из когтей хищника.

На глаза навернулись слезы.

Пошатываясь, он встал на ноги. Чтобы не упасть, пришлось опереться на монолит, и юноша почувствовал, как он гудит и вибрирует под его ладонью…