Стеклянное Рождество. Часть 1. Затянувшийся Сочельник (СИ)

— Надеюсь, их компетенция позволит им справиться с подобным, — произнесла женщина, вкладывая в слово совершенно другой смысл. — Потому что, если вы говорите о Палаче, я не уверена, что он сможет её вытащить. Учитывая его собственные комплексы.

На канале связи повисла пауза: Александр Евгениевич явно о чём-то размышлял.

— Я понимаю ваши чувства по поводу нашей новой сотрудницы, — проговорил он наконец. — Неприятие психической дисгармонии часто помогало вам выявлять потенциальную опасность. Тем не менее, сейчас вы не правы. Госпожа Нуарейн не сумасшедшая и не несёт в себе угрозы. Испытания, выпавшие на её долю, поверьте, серьёзно отличаются от того, что пережили прочие, явившиеся из разрушенных миров. И если я не говорю вам сейчас всего, что знаю об этой женщине, то лишь потому, что хочу избежать предвзятого отношения к ней с вашей стороны.

— А в противном случае, вы считаете, оно будет непредвзятым? — Жрица помолчала, и в следующей ее фразе прозвучала усталость и тревога: — Наставник, прошу, я должна хоть что-то знать помимо её общего профиля. Как мне работать с ней, если в истории её жизни сплошные прочерки?

Светлов помолчал, потом тяжело вздохнул:

— Она уничтожила свою Грань. Убила её сердце, отлично представляя, что делает. Сделала это под влиянием эмоций.

— Но это же значит… — начала Жрица севшим голосом, но Александр её перебил:

— Да, по нашим нормативам она считается потенциально опасной для Мира. И по этим же нормативам я получил разрешение от Его Высочества извлечь её из стазиса. Вам доступно значение этих действий?

— Статья пятнадцать устава Агентства, пункт два, — прошептала глава Первого отдела. — «Потенциально опасные для мира создания привлекаются на службу в случае прямой опасности для Агентства и/или Грани». Но почему я об этом ничего не знаю?

— Потому что это перестраховка. Привлечение Нуарейн — превентивная мера. Приказ об общей мобилизации посеет определённую панику даже в наших рядах: относительно невинный намёк на него выбил из колеи даже вас. — Светлов ещё раз вздохнул. — Боюсь, грядут большие перемены. Боюсь и надеюсь на них. В том числе, в структуре Агентства; в том числе, и в делопроизводстве. Нуарейн — первая ласточка. Зайдите потом ко мне: подпишете бумаги о неразглашении. Что вы ей дали в качестве первого задания? — без перехода спросил он. Жрица собралась с мыслями, переваривая полученную информацию.

— Её собственное дело. Я попыталась заинтересовать её вопросом, как она получала данные о нашей Грани. Это показалось ей приемлемым заданием, сколь я могу её понять.

— Хорошо. Держите меня в курсе.

Светлов повесил трубку. Глава Первого отдела ещё некоторое время сидела за столом, потом решительно встала и взялась за мобильный.

— Мо? Вы сильно заняты сейчас? Прекрасно. Тогда я загляну к вам в течение часа. Мне необходимо… — она запнулась. — В общем, я зайду. Благодарю.

Жрица дала отбой и подошла к небольшому зеркалу в изящной оправе светлого дерева, висевшему возле ее гардероба.

— «Большие перемены», — ядовито передразнила она. — «Недоверие к собственным сотрудникам» было бы точнее. «Ничего не говорить Жрице — она всё равно облажается», ещё точнее.

Она резко развернулась на каблуках и покинула кабинет, зло хлопнув дверью.

Глава четвёртая

— в которой неоднократно упоминаются очки, знакомые персонажи ведут себя привычным и непривычным образом, а второе лицо в Агентстве задаётся крайне непростым вопросом.

Санкт-Петербург. Примерно за полтора года до драки в баре «Великое Древо». Центральный офис Агентства «Альтаир». Кабинет Александра Евгениевича Светлова.

Утро специалиста по связям с общественностью уже много лет начиналось практически одинаково. Короткая, на полчаса, разминка, приведение в порядок внешности в небольшой, прилегающей к кабинету ванной, выбор костюма, галстука и обуви. Чашка кофе. Просмотр сводок всех отделов. Лёгкий завтрак в кафе Агентства или прямо в кабинете, если того требовала срочность обработки полученных данных. Далее расписание дня Александра Евгениевича напрямую зависело от жизнедеятельности организации, в которой он работал. Если принимать во внимание любовь Светлова к контролю происходящего, можно было бы ожидать общей характеристики его работы как «рутинной». Но руководящий состав Агентства, личные отношения внутри оного, а также то, что Светлов являлся вторым лицом организации, делали его дни гораздо насыщеннее. Проще говоря, Александр знал, что каждый неожиданный или неурочный стук в дверь его кабинета является предпосылкой к проблеме. Как правило, небольшой, но значительной для стучащего. Всё зависело только от того, насколько рано прозвучит этот сухой вестник неприятностей.