Стеклянное Рождество. Часть 1. Затянувшийся Сочельник

— Егор, дружище, я за двести с лишним лет отрастил себе такое «чувство задницы», что почую неприятности в случае моей отлучки за сутки. Сейчас моё седалище молчит.

— Не очень-то оно в своё время помогло под Лугой, — напрямую рубанул Комбат. Воин поморщился.

— Братцы Самойленко были с нами в машине и слышали, как я разносил аналитиков. И ругался со Жрицей лично. Думаешь, я не понимал, что мы идём в пасть дракону? Ещё как. Выхода другого не было.

— Ладно, поверю на слово, — сдался тот. — Егор Летов, Комбат, главенство над Вторым отделом принял. Идите, товарищ старший по званию.

— Благодарю, — иронично отозвался демон. — То есть, так точно, есть идти отдыхать!

Развернулся на пятках и зашагал по коридору. Комбат долгим взглядом посмотрел ему в спину, пожал плечами и отправился принимать дела.

* * *

Тень всегда любила всё красивое и эффектное. А её способности позволяли ей угадывать нужный момент, чтобы удовлетворить свои эстетические потребности в полной мере. Поэтому сперва Воину в ладони приземлилась маленькая летучая мышка, превратившаяся в записку: «Первый этаж, лестница, десять минут». И в тот момент, когда он подошёл к подножию — с точностью до секунды, — на пролёт, ведущий на второй этаж, ступила тонкая женская фигура, затянутая в чёрный бархат.

Насладившись произведённым впечатлением, всецело отразившемся на выразительном лице демона, Тень легко сошла со ступенек, едва касаясь пальцами перил, и протянула руку для поцелуя так естественно, будто всю жизнь блистала на королевских балах. Впрочем, учитывая её прошлое…

— Я смотрю, ты тоже приоделся для выхода в свет? — Тень окинула одобрительным взглядом новый облик своего кавалера, аккуратно приложившегося губами к её тонким пальцам, и только теперь соткала вокруг своих плеч элегантное меховое манто. — Ну что же, я обещала, что транспорт — с меня. Ты готов?

— Вне всяких сомнений, — Воин выпрямился и молодцевато щёлкнул каблуками. — Место выбрано, осмотрено и признано годным к приятному отдыху. Я перебрал несколько десятков вариантов. От маленьких кофеен до роскошных ресторанов. Но в итоге остановился на самом банальном и всё же самом красивом, — демон пожал плечами. — Надеюсь, тебе нравится смотреть на город с высоты. Башня старины Эйфеля — наше всё.

Тень только улыбнулась, крепче сжимая его руку, а потом — метнулась вперёд, утягивая Воина за собой. И мир… посерел. Потерял все цвета, стал двумерным, и они оба словно стали двумерными, плоскими тенями, стремительно мчащимися куда-то вперёд рваными скачками. Калейдоскоп различных оттенков чёрно-белого замелькал перед глазами, в уши полился неразборчивый шорох и шёпот, но через несколько минут — будто обухом по голове — на органы чувств набросились краски, звуки и запахи мира живых, от свежести морозного воздуха и черноты холодного металла до аромата выпечки из ближайшей кондитерской и курлыканья голубей.

Двое, крепко взявшись за руки, стояли у Эйфелевой башни, а вокруг них шумел суетный Париж, активно готовящийся к грядущему Рождеству — уже за месяц.

— Через океан — сложнее и дольше, — как ни в чём не бывало призналась Тень, тактично давая спутнику время отдышаться. — Там тени — хитрые и сложные, от облаков, ряби и волн. Ну, может, ещё стая рыб какая поможет. А если штиль — то и все полчаса может занять дорога.

Воин быстро пришёл в себя. Передёрнул плечами, будто примеряя на себя новое знание и непривычную обстановку, и ухмыльнулся:

— А самолёты и корабли? Опять же, кажется, альбатросы залетают боги знают куда от берега. Ну, и само дно морское — тоже сплошь в тени. Или добрая память Садко мешает перемещению в толще вод?

— Был у меня уговор в те времена, когда затонула Атлантида… — засмеялась Тень, подхватывая своего кавалера под руку и увлекая ко входу в башню. — Но это всё — дела давно минувших дней, а если я буду излишне увлечённо пускаться по волнам моей памяти, ты сообразишь, сколько мне лет, и тогда я тебя надёжно и крепко отпугну. Хотя… я всё равно буду рассказывать, как будто ты не знаешь!

— Ни в коем случае не сомневаюсь, миледи. — Демон снова усмехнулся. — И даже приветствую это благое желание. Видишь, я умею быть куртуазным.

С этим словами он кивнул молодому человеку в небольшой утеплённой кабинке, который должен был принимать билеты безумцев, решившихся в морозный день пообедать на высоте. Юноша ответил таким же кивком, и пара вступила под сень ажурной металлической поэмы Гюстава Эйфеля.

Трёхтонные балки, скреплённые хитроумной системой заклёпок, тихонько пели под ноябрьским ветром в ожидании близкой зимы. Тонкому голосу воздуха вторил неслышный для человеческого уха шорох снежинок. Воин изысканно поклонился, пропуская свою спутницу в двери лифта, и вошёл следом.

— Подумать только, — пробормотал он, небрежным мановением ладони запуская механизм на нужный этаж, — и эту красоту некогда называли «ненавистной колонной из железа и винтов». И кто? Лучшие люди Парижа. Дюма-сын, Ги де Мопассан… ещё одно свидетельство того, что даже самые крупные авторитеты могут жестоко ошибаться. Не находишь?