Стеклянное Рождество. Часть 1. Затянувшийся Сочельник

Вернее было бы сказать, что шла она по второму этажу и коридор этот вёл её к переговорной за номером четыре. А во имя ещё большей точности можно было бы упомянуть, что шла она не одна. Невзирая на то, что виделось всем окружающим. Следом за ней, в тени мыслей и странно-новых прежних эмоций, твёрдым шагом шла Ребекка Горовиц. Отблеск личности. Проекция памяти. Воображаемая подруга, ставшая ближе иных живых существ, потому что, в отличие от прочих, Бекки знала о Риве всё. Не «почти» и не «практически», а по-настоящему всё. И притом являлась чем-то отдельным, обладающим своей историей, мечтами и желаниями. И своим циничным взглядом на жизнь и окружающее. То есть тем, чего Риве так давно не хватало.

Каладболг и Леохайн уже привычно грели грудную клетку и поясницу. А поклоны попадавшихся на пути сотрудников младшего и среднего звена вызывали не оторопь, а благосклонные кивки и намёки на улыбку.

«Мы сделали за три дня то, на что нам отводили несколько недель, дорогая. Принимай то, что заслужила».

«Да. Мы. Мы это сделали. А значит…»

«Именно. Это сделала ты. А впереди у нас ещё много дел».

Рива усмехнулась холодно и жёстко.

До брифинга по делу «Троицы» оставалось двадцать минут.

Доктор Джон Генри Холлидей шёл по Агентству «Альтаир».

Ему уже приходилось бывать в этих стенах, но впервые его приглашали на встречу, касавшуюся настолько серьёзного дела. И уж тем более впервые он нёс с собой нечто, что окажет услугу такой могучей организации. Не говоря о том, что услуга эта открывала путь к сотрудничеству на совершенно ином, нежели прежде, уровне.

Джон Генри неоднократно бывал на дуэлях, а больше того присутствовал при оных. Доводилось ему видеть и состязания по стрельбе — настоящие, а не пьяную похвальбу ковбоев. Случалось и судить подобные. Да и настоящий бой «когда… много народу» не обошёл бывшего дантиста стороной. Перестрелка у корраля О-Кей была далеко не самым страшным его сражением: не обо всём пишут в учебниках истории. И сейчас бродяга-джентльмен ощущал знакомый азарт, замешанный на опасности и чутье охотника за разумной добычей. Тридцать два года после воскрешения, когда он восстал из могилы, куда его запихала обиженная ведьма, не прошли для Дока даром. Холлидей многому успел научиться, многое переосознать и многое понять. Но в душе он оставался всё тем же уроженцем воистину Дикого Запада, который привык стрелять первым, многое требовать, но и спрашивать по справедливости. Доку не было страшно. Ему было весело и щекотно где-то внутри.

«В конце концов, если не выгорит, я сам найду эту скотину. И заставлю заплатить за то, что он нас так подставил».

Джон Генри расправил плечи, подмигнул симпатичной агентессе, попавшейся на пути, и полез за флягой.

До брифинга по делу «Троицы» оставалось пятнадцать минут.

Нуарейн шла по Агентству «Альтаир».

Сейчас она могла на время оставить за спиной вопросы о том, кто прежде занимал её кабинет, и о силе, что стёрла её предшественника из реальности. Могла забыть о том, что её не любили и побаивались. Могла хотя бы на время сбросить с плеч груз прожитых лет и отдаться невероятному чувству исполнения. Как балерина, выходящая на сцену, как стрелок, задерживающий дыхание при виде цели, как рыцарь, поднимающий копьё и готовый отправить своего коня в галоп. Нуарейн достаточно времени провела в Первом, Втором и Третьем отделах, чтобы понимать: задание, которое она получит сейчас, определит её будущее по-настоящему. А после него, в любом случае, уже не будет недомолвок и тайн. Потому что либо она не справится и будет мертва, либо справится и сможет требовать ответы. И, как и прежде, диктовать свою волю.

«Пусть не в таком масштабе. Пусть меньше. Но… я приняла решение. Сердце этого мира будет жить. В ком бы оно ни проявилось. Как бы оно ни проявило себя. Хватит повторять прежние ошибки. Пришло время новых решений. Новых ошибок? Возможно. Но я больше их не боюсь».

Нуарейн благосклонно кивнула Ильясу, вывернувшему из соседнего коридора, и перевела мысли в деловое русло. Её ждали взлёты и падения, и она хотела, чтобы первых было больше, чем вторых.

До брифинга по делу «Троицы» оставалось десять минут.

Жрица шла по Агентству «Альтаир».

Она знала, что мало кто из встретившихся по пути сможет оценить изменения в её туалете. И также знала, что некоторые из тех, кто соберётся в четвёртой переговорной, оценят и поймут. Белую блузу-тунику главы аналитического отдела теперь пересекал широкий кожаный пояс с отделкой алого металла и сложной пряжкой того же цвета. Изумруды на шее и в нити, поддерживавшей завитые в крупные кудри волосы, дополняли «рождественский» образ. Но истина, как это обычно и бывает, крылась в деталях. И в знании.

Обворожительная улыбка, лёгкая поступь и жесты, уверенность в себе и жажда движения вперёд. Жрица давно не чувствовала себя так непринуждённо и свободно. И в то же время тревожно.

«Одна ошибка. Всего одна ошибка, которую я могу допустить. И я прошу отставки».

«Ты приняла решение».

«Да, друг мой».