Стеклянное Рождество. Часть 1. Затянувшийся Сочельник

— Я… — начала королева и осеклась. Только сейчас её настигло понимание, что далеко не все красные пятна на снегу были кровью. Белое покрывало украшали крупные алые яблоки, и одно из них Бланка крутила в пальцах. Женщина вскинула голову: такие же плоды висели на голых ветвях дерева, о которое девушка опиралась спиной. — Ты же не можешь так поступить с собой. Что ты делаешь?

— Я прощаю тебя… мама, — тихо, но твёрдо ответила Бланка, и королева отшатнулась, будто это короткое слово ударило её. — Искренне прощаю тебя за всё, что ты сделала. Но… я скорее умру, чем отдам этот Мир в твои руки.

— Он погибнет вместе с тобой, глупая девчонка!

— Уже погибает, — бледная улыбка тронула губы Бланки Ниэвы. — И отнюдь не потому, что умру я. Ты почти добила его своим волшебством, своей жадностью и своими… желаниями, потому что разум твой тут ни при чём. Только твоя безграничная жажда власти, бессмертия и подчинения. Я чувствую это лучше других, ведь я — его Сердце. У тебя был шанс, но ты его упустила. А потому я уйду вместе с ним. Прощай, мама. Надеюсь, ты успеешь понять, что сделала.

Бланка вздохнула и обмякла. Красное яблоко выпало из ослабевших пальцев и подкатилось к ногам королевы. Та машинально подняла его, подошла ближе к телу той, что была надеждой Мира, и хотела что-то сказать, но передумала.

Лёгкий жест, и тело Бланки Ниэвы покрылось заклятьем нетающего льда. Та, что была Сердцем Мира, обрела свой последний хрустальный гроб, а та, что стала её невольной убийцей, отправилась в свой — каменный, хоть и называемый Замком.

Мир содрогнулся от боли, которую ему нанесли, и замер перед завершением своих времён. Вместе с последней сказкой умерла и последняя надежда.

* * *

Первое декабря. Ночь. Нью-Йорк.

Нуарейн подняла веки, смаргивая одинокую слезу. Сон был настолько реальным напоминанием о прошлом, что она не сразу поняла, где находится. Женщина взглянула в иллюминатор. Под крылом заходящего на посадку самолёта сиял тысячами огней фонарей и душ огромный город.

Почти как там, на крыше Собора…

Новая память плеснула цветом и теплом, превращая старую в пепельные, ядовито-острые обрывки. Нуарейн потянулась разумом к этим огням душ, ощутив их счастье, надежду, боль, страх, жизнь… и упрямо стиснула зубы.

Никогда. Больше никогда.

Руки привычно скользнули по волосам, поправляя причёску, — «чувствуешь душевную слабость — приведи в порядок внешность» — и легко коснулись нового украшения в волосах: маленькой заколки-бабочки. Дымчатый, полупрозрачный камень и серо-стальной металл. Нуарейн улыбнулась своим мыслям.

Несколько часов назад, перед отправлением, ещё в Агентстве, к ней подошли Тень и Палач, причём последний был явно смущён. Агентесса вопросительно изогнула бровь, и Тень фыркнула в ответ.

— Он нервничает, — со свойственной ей прямолинейностью заявила она, — и я бы сказала, что он неправ, да это не так. Имеет полное право.

— Вы боитесь за меня, Палач? — ирония в голосе Нуарейн была тонкой, как первая льдинка зимы.

— Опасаюсь, — спокойно кивнул тот. — У тебя впереди опасный путь…

— И он хочет, чтобы на этом пути у тебя была подстраховка посерьёзнее, чем Холлидей, — подхватила Тень, без смущения перебивая главу Третьего отдела. — Другое дело, что он со своими опасениями немного опоздал. Я и сама отлично всё придумала. Держи.

Она протянула слегка недоумевающей Нуарейн заколку. Та приняла, прищурилась, опытным взглядом оценивая украшение, и подняла на подругу удивлённый взгляд.

— Это же…

— Ага! — весело кивнула Тень. — Это одна из моих. Я редко прошу их принять постоянную материальную форму: они этого не любят. Но ради тебя расстаралась. Это связь. Незаметная и неощутимая — ни один новомодный сканер и ни один маг её не учует. Слабая — слышно будет тихо. Зато я смогу услышать тебя откуда угодно. Хоть с другой Грани… наверное. Любую защиту пройдёт точно. Постоянно болтать по вечерам не сможем, но как экстренный вариант — вполне.

— Спасибо, — негромко произнесла Нуарейн, рассматривая нежданный подарок, такой хрупкий и такой сильный. Тень внезапно прянула вперёд, обняла собеседницу, обдала потоком струящихся волос почти без запаха и тут же подалась назад.

— Останься в живых, будь добра. Это будет лучшая твоя благодарность. — И тут же заторопилась куда-то, нетерпеливо дёргая Палача за ворот рубашки. — Идём, идём. Долгие проводы — лишние слёзы. Она девочка взрослая, до аэропорта доедет сама, а мне народ в Париж переправлять. Поможешь своим начальственным взором!

Палач явно хотел сказать что-то ещё, но беспомощно развёл руками, улыбнулся, низко поклонился, целуя руку бывшей ученицы на прощание, и отправился по коридору за своей неугомонной спутницей. Нуарейн долго смотрела им вслед, осознавая, что в её отношении к этим странным существам, вместе и по отдельности, что-то изменилось. Пожалуй, что навсегда.

В аэропорт, вопреки посулам Тени, её отвёз сам Воин. Болтливый, хохмящий и ироничный, он сделался серьёзен только перед тем, как отправиться обратно.