Стеклянное сердце

— Следить? — холодно усмехнулся монстр. — Деточка, да мы в двадцать первом веке живем. Поэтому все, что я сделала, чтобы быть в курсе твоей жизни, это прикрепила над дверью микрофон. И мой доверенный человек прослушивал все, что у тебя происходит. Правда, микрофон попался не очень хороший или закреплен был не слишком удачно, потому что слышимость была не на высоте. Охватывалась только кухня, да и на той большинство разговоров удавалось получать только фрагментами. Но поначалу даже этого хватало, чтобы понять: ты ничего не знаешь. А значит, где бы твоя сестра ни спрятала свою карту, с тобой она этим не поделилась. Мы уже готовы были предоставить тебя самой себе, когда вдруг этот ночной жмурик принес тебе найденный телефон. Нам, как и прежде, не удалось услышать всего, о чем вы там с ним говорили, поэтому пьянчужку пришлось на выходе из дома перехватить и допросить. Надо сказать, он держался героем! Хорохорился до последнего. Но информацию про можжевельник нам все-таки выдал — наверное, решил, что она все равно уже не сыграет никакой роли. Тогда один из моих подручных сбегал туда проверить, не была ли под телефоном отдельно закопана еще и карта. А второй мой подручный скинул твоего жмурика в ров. Он в таких делах специалист, так что шансов у жмурика тоже не было, как и у твоей сестренки. Оставлять же его в живых было нельзя, как и ее, — он не стал бы молчать, несмотря ни на какие угрозы.

— Ясно. — Тая не удержалась от горького вздоха: бедный Тереха! Спившийся, опустившийся человек, но так и не давший окончательно себя сломить, за что и поплатился. Но спросила о другом: — Чем хоть ты так держишь возле себя этих своих подручных, что они даже на убийство готовы пойти?

— О! — Женщина многозначительно улыбнулась. — Они на многое готовы ради меня. Я умею влюблять в себя мужчин. И, кроме того, этим двоим я еще и слишком хорошо плачу.

«Тогда скорее второе и сыграло роль, чем первое», — хотела сказать Тая. Но щека слишком болела, так что она не стала рисковать еще и другой. А может, что хуже того, и этой же самой. Поэтому лишь спросила:

— Вы с этой парочкой, наверное, и черным риелторством занимались не раз?

— А как еще, по-твоему, можно проложить себе путь в большой бизнес?

— И даже теперь небось этим не брезгуете?

— И теперь, — без колебаний подтвердил монстр. — Десятки квартир попадают не в те руки. А старичье да алкашня — они же только небо коптят да занимают социальную нишу.

— Прелестно! — фальшиво восхитилась Тая. — Знаешь, дедушка, не зная о тебе даже половины всей правды, пожалуй, отказался бы воспользоваться твоими деньгами, даже если бы ты сама их ему принесла.

— Не принесла бы, об этом даже речи быть не могло.

— Ну да, — покивала Тая. — Я помню: тебе на нас наплевать. И в свете этого меня только вот что удивляет: я-то как смогла дожить до сегодняшнего дня?

— Не нашли сразу подходящего способа, как от тебя избавиться, не вызвав при этом подозрений. Я хотела было сразу устроить тебе самоубийство, якобы ты повесилась, не сумев оправиться после смерти сестры, но первые дни ты жила у Ритки, а потом это выглядело бы уже неубедительно, стали бы возникать вопросы. Так что пришлось отложить корректировку твоего жизненного срока на неопределенное время, ведь три смерти в одном поселке, да почти одна за другой, да еще и как-то, пусть и косвенно, связанные между собой, — это было бы уже слишком. Перебор, которым не стоило искушать судьбу. Поэтому нам оставалось только наблюдать за тобой и ждать, когда ты уедешь обратно в город.

— Для того чтобы ускорить мой отъезд, вы подослали ко мне агента, наверняка с более чем щедрым предложением, да? А когда я даже не стала его слушать, перешли к угрозам. Одного не пойму: зачем при этом пытались еще раз проникнуть в дом?

— Установить еще один микрофон, чтобы иметь более полную информацию обо всех твоих поступках и планах. Не удалось. Впрочем, в итоге нам и первого микрофона хватило. Чтобы услышать, как твой мужик обронил фразу о снимках, накануне своего погружения. Так мы узнали о них и забрали, пользуясь любезно оставленным окном, пока вы ездили в город за его снаряжением. Но вот еще раз обыскать дом и найти ту самую карту памяти не успели до вашего возвращения, пришлось срочно ретироваться с тем, что есть. Однако на следующий же день, после того как вы вернулись с озера, мы узнали от вас, что карту ты хранишь в банке. Вы поехали туда, а мои ребята — за вами. Вот и все. Больше, я думаю, нечего тебе рассказать. Кроме разве того, что любовником твоим мы тоже займемся, этой же ночью. Придется. Сегодня он на тебя зол, вы поссорились, но завтра остынет и начнет думать. А как много ты ему рассказала про снимки? Нет, я тебя об этом не спрашиваю. Просто рассуждаю. Я не могу рисковать, даже при условии, что все снимки до единого уничтожены и он не сможет никому ничего доказать.

— И ты рассчитываешь, что я скажу вам, где он живет?