Стеклянные бабочки

В том числе и Мэри. Ее мучили, терзали страх и беспокойство о нем. Видимо, не задумываясь ни о чем, Пол с головой окунулся в опасность, как и мечтал об этом в детстве. Ковбой Дикого Запада! Неужели и вправду мужчины никогда не становятся взрослыми? Неужели ему непонятно, что если он смог убить, если он смог изменить исторический ход событий, значит, и его тоже могут убить!

Он ждал ее у стойки бара, чтобы, как обычно, проводить домой. По дороге в отель Пол был на редкость несловоохотлив. В комнате он задумчиво, молча следил, как Мэри раздевалась.

— Почему ты ушел из театра? — спросила она.

— Мэри, нам надо поговорить. Так не может дальше продолжаться.

Она вынула заколку и распустила волосы.

— Ой, театр так захватывает, так возбуждает! Он словно создан из греха!

— Что же вызывает у тебя такие чувства?

— Какая-то испорченность, порочность, но с другой стороны, отсутствие ханжества, ненужной показной чопорности.

— Отлично. Ты, как и хотела, узнала, что такое «Тенета любви». Теперь у тебя достаточно материала, чтобы написать о нем. Завтра скажешь Кроуфорду, что выступаешь в последний раз.

Мэри вытаращила глаза.

— Я бы пошла на такое, если бы ты спрятал пистолет и бросил свое занятие.

— Это невозможно.

— Почему?

— Потому что, если я теперь потеряю бдительность, меня убьют. Один уже попытался сегодня. И знаешь, кто спас мне жизнь? Мой прапрапрадед.

Мэри, расчесывающая волосы, замерла.

— Что? Ты видел его?

— Какой-то дурак на улице пристрелил бы меня, если бы он вовремя не вмешался.

По спине Мэри пробежал холодок.

— Как он выглядит?

— Молодой, красивый, со светлыми глазами. У него шотландский акцент. Он, как я и ожидал, проводил изыскательские работы в горах и завтра возвращается туда.

— Здорово, Пол! Тебе хотелось рассказать ему, что он отыщет богатую жилу?

— Да. — Пол помедлил. — Он сказал, что приехал сюда, чтобы купить продуктов и встретиться со своей подружкой.

— Правда? Может, она и есть твоя…

— Нет. По его словам, она работает в театре — очевидно, в «Тенетах любви», потому что, как мне показалось, он там провел вечер. — Пол замолчал: до него начал доходить смысл происходящего. — Да мы всего-то поговорили одну-две минуты. В принципе я почти ничего не узнал о нем, за исключением того, что он не имел… не имеет никакого отношения к бандитам и убийцам.

— Твой предок, видимо, честный человек. Интересно, кто его подружка?

— Кто же знает.

Девушка разделась и залезла к нему под одеяло. В комнате было холодно, но в постели очень тепло. Довольная, она вздохнула и прижалась к нему. Мэри закрыла от блаженства глаза, когда его пальцы с нежностью, чувственно принялись за уже привычное, но всегда приносящее волну новых упоительных ощущений страсти обследование ее тела, а ее руки неторопливо, ласково задвигались кругами по его мощной груди. Пол томно поцеловал свою любимую, и… холодная комната сразу превратилась в теплую… Страхи дня рассеялись как утренний туман… Эти двое растворились во времени…

Ее губы ласкали его рот, лицо, грудь.

— Ты волшебница, Мэри. Ммм, что же ты со мной делаешь, — прошептал он и лег на спину. — Иди скорей ко мне. Затеряйся во мне. Я так хочу тебя…

10

А следующий день принес ей множество огорчений. Нэнси пришла рано с огромными иссиня-черными кровоподтеками на руках. Мэри считала, что подруга потому проводит столько времени в театре, что чувствует себя здесь в большей безопасности, чем дома. Но, судя по всему, девушка была всюду беззащитна, и ее муж, видимо, пользовался этим…

Нэнси села за тот же столик, что вчера, и поставила перед собой поднос с чашкой дымящегося кофе и пирожным. Когда Мэри подошла к ней, та что-то писала и даже не подняла голову, чтобы взглянуть на нее.

— Ты не против, если я присоединюсь к тебе? — спросила Мэри.

Нэнси молча кивнула на соседний стул.

— Кажется, ты занята?

— Пишу стихотворение. Мне очень нравится сочинять. У меня их уже двадцать четыре.

— Как здорово!

— Для девушки, которая никогда не ходила в школу, это действительно неплохо. Я сама научилась читать и писать, поэтому там могут быть какие-нибудь ошибки.

— Стихотворение — это искусство, и грамота здесь не самое главное. О чем же ты пишешь?

— Обо всем… о деревьях с листьями, мокрыми от дождя, а потом высыхающими на солнце. О том, как птицы вьют свои гнезда. Мне в самом деле нравится наблюдать за ними, за тем, как они выращивают птенцов и оберегают их! Ты никогда не обращала внимания?

Мэри кивнула. У девушки, сидевшей рядом с ней, была тонкая, чувствительная душа, открытая для чудес и красоты Вселенной, но наряду с этим необъяснимая печаль никогда не покидала ее глаз.

— А сейчас ты тоже пишешь о природе?

— Нет, это любовное… Может быть, ты споешь песню на эти слова? Хочешь прочитать?

Мэри взяла в руки блокнот.