Стеклянные книги пожирателей снов

Звук копыт здесь был слышен слабее — полк удалялся. Они побежали к концу проулка, и мисс Темпл с тревогой отметила, что Чань вытащил свой длинный обоюдоострый нож, а Свенсон — револьвер. Мисс Темпл попыталась было залезть в свою зеленую сумочку, но ей приходилось поддерживать платье на бегу, а открыть сумочку одной рукой ей не удалось. Будь она девушкой невоспитанной, она бы непременно выругалась, поскольку та серьезность, с которой ее спутники отнеслись к сложившейся ситуации, застала ее врасплох. Наконец они оказались на улице. Свенсон взял ее под руку, и они быстро пошли в сторону от «Бонифация». Чань легким шагом двигался следом, поглядывая по сторонам — нет ли здесь врагов? Ни криков, ни выстрелов слышно не было. Они добрались до перекрестка, и Свенсон повернул за угол. Они прижались к стене в ожидании Чаня, который появился несколько мгновений спустя. Он пожал плечами, и они продолжили путь со всей скоростью, на какую были способны. То, что они ускользнули от врага так легко, казалось невероятным, и мисс Темпл не могла сдержать улыбку, радуясь их успеху.

Прежде чем кто-либо из мужчин успел определить дальнейшее направление, мисс Темпл ускорила шаг и вышла вперед, так что они были вынуждены следовать за ней. Они завернули за угол на еще один широкий проспект — Риджентс-Гейт, где впереди мисс Темпл увидела знакомые маркизы на окнах. Она повела их туда — у нее возникла идея.

— Куда вы идете? — грубовато спросил Чань.

— Мы должны выработать стратегию, — ответила мисс Темпл. — На улице мы не сможем это сделать. Не сможем и в кафе — мы привлечем к себе внимание…

— Может быть, в отдельном кабинете… — предложил Свенсон.

— Тогда пересудов будет еще больше, — оборвала его мисс Темпл. — Но есть одно место, где на нашу странную маленькую компанию никто не обратит внимания.

— Какое место? — подозрительно спросил Чань. Она улыбнулась собственной сообразительности.

— Это художественная галерея.

* * *

В галерее выставлялся некто Файляндт, художник родом откуда-то из-под Вены; Роджер как-то раз пригласил ее посмотреть работы этого живописца, оказывая услугу заезжим австрийским банкирам. Мисс Темпл единственная из посетителей обращала внимание на картины, которые произвели на нее неприятное впечатление, поскольку манера этого художника показалась ей напыщенной. Все остальные на картины и не взглянули, предпочитая попивать шнапс и беседовать о пошлинах и тарифах, о чем, впрочем, и предупреждал ее Роджер. Рассудив, что с галереей ничего не случится, если в нее заглянут новые столь же невнимательные к искусству посетители, она потащила Свенсона и Чаня в передний холл, чтобы побеседовать со смотрителем галереи. Она объяснила ему вполголоса, что приходила в составе австрийской делегации, а теперь привела представителя Макленбургского двора, который ищет свадебный подарок для принца — человека весьма разборчивого, — смотритель наверняка должен был слышать о предстоящей свадьбе? Тот с важным видом утвердительно кивнул, скользнул взглядом по Чаню, и мисс Темпл тактично сообщила, что второй ее попутчик тоже художник, и на него искусство мистера Файляндта производит большое впечатление. Смотритель сочувственно кивнул и провел их в главный зал, деликатно сунув в руки доктора Свенсона каталог с названиями и ценами.

Картины были такими, какими она их запомнила: большие мрачные полотна, написанные маслом и изображающие чуть ли не в нарочито неприличной манере моменты сомнения и искушения из жизней святых, каждый из которых был выбран по причине их — моментов — абсолютно непристойного характера. И в самом деле, без определяющего контекста каждой композиции с единственной фигурой, осененной нимбом, все это собрание картин выглядело совершенно по-декадентски. Если мисс Темпл понимала, что художник использовал ореол святости, чтобы удовлетворить свою склонность к извращениям, то она вовсе не была уверена, что автору удалось добиться желанного для него правдоподобия. И в самом деле, когда она впервые увидела эти картины, придя сюда в толпе важничающих финансистов, смятение у нее вызвали не бесстыдство и похоть, а, напротив, сомнительная слабость добродетели, практическое ее отсутствие. Мисс Темпл увела своих спутников подальше от смотрителя.

* * *

— Боже милостивый, — прошептал доктор Свенсон. Он разглядывал маленькую карточку сбоку от крупного полотна, фигуры с которого будто соскальзывали в окружающее пространство. — «Святая Ровена и викинги», — прочел он и перевел взгляд на лицо, о котором с натяжкой можно было сказать, что оно светится религиозным рвением. — Боже милостивый!

Чань хранил молчание, но был поражен в не меньшей мере, хотя выражение его глаз оставалось непроницаемым за темными стеклами очков. Мисс Темпл начала вполголоса, чтобы не привлекать внимания смотрителя:

— Ну вот… теперь мы можем поговорить без опаски…

— «Блаженная стойкость святого Джаспера», — прочел доктор, обводя взглядом картину на противоположной стене. — Это что — свиные рыла?

Мисс Темпл откашлялась. Они, чуть сконфуженные, повернулись к ней.