Стеклянные книги пожирателей снов

Чаню очень хотелось перепрыгнуть через стол и заколоть Ксонка, но его чутье (а он доверялся своему чутью) говорило ему, что Ксонк не похож на Баскомба и любое нападение на него должно быть тщательно рассчитано, как если бы ты собирался размозжить голову кобре. Вроде бы Ксонк не был вооружен, но у него вполне мог иметься маленький пистолет или, скажем, флакончик с кислотой. В то же время Чань не знал, как ему относиться к предупреждениям Ксонка о невозможности бежать из здания министерства. Возможно, так оно и было на самом деле. И почему они позволили ему подняться сюда, а не схватили по дороге? У него было слишком много вопросов, но Чань знал: ничто не может рассказать о человеке больше, чем та цена, которую он готов вам предложить. Он отступил от Ксонка и ухмыльнулся.

— И какое же это предложение?

Ксонк улыбнулся, но заговорил не он, а Баскомб — заговорил четко и уверенно, несмотря на хрипотцу в голосе, словно описывая необходимые этапы работы какой-то машины.

— Я не могу вдаваться в подробности и не собираюсь вас ни в чем убеждать — я просто предлагаю вам шанс. Те, кто принимал наши предложения, получали и будут получать и впредь неоспоримые преимущества. Те, кто отказывались, — они нас больше не волнуют. Вы знакомы с мисс Темпл. Вероятно, она говорила вам о нашем обручении. Я не могу говорить о том времени… потому что невозможно объяснить, каким я был тогда, ну разве что сравнить меня тогдашнего с ребенком. Столько всего переменилось… столько стало понятным… что я теперь могу говорить только о том, кем я стал. Да, я полагал, что влюблен. Влюблен, потому что не мог видеть иначе, чем было мне внушено, потому что я в рабском своем состоянии верил, что эта любовь освободит меня. Я убедил себя, что прекрасно понимаю некий взгляд на мир — но что это был за взгляд? Это была бесполезная привязанность к другому живому существу. То, во что я верил, было всего лишь следствием этой привязанности — деньги, положение, уважение, удовольствия, которые теперь видятся мне такими мелкими по сравнению с моими безграничными возможностями. Вы понимаете?

Чань пожал плечами. Речь, которую он выслушал, была красноречивой, но словно заученной наизусть. Тем не менее все это время глаза Баскомба бегали. Не выдавали ли они какие-то другие его чувства? Словно отвечая на мысли Чаня, Баскомб подался вперед и заговорил с еще большей убежденностью:

— Вполне естественно, что разные люди преследуют разные цели, но в равной степени ясно, что эти цели взаимосвязаны, что выгоды для одного могут стать выгодами и для другого. Помогите себе самому. Вы — человек действия и даже, как мне кажется, достаточно неглупый. То, чего вам удалось добиться, сражаясь с нашими сторонниками, подтверждает вашу цену. Тут нет никаких обид — только противостояние интересов. Откажитесь от этого противостояния, присоединитесь к нам — и вы обретете знание. Чего бы вы ни пожелали, на что бы ни направили свои действия — вы будете вознаграждены.

— У меня нет титулованного дядюшки, — заметил Чань. Ему бы хотелось поговорить с Баскомбом наедине — в присутствии своего хозяина тот выражался довольно туманно.

— У Роджера тоже больше его нет, — хмыкнул Ксонк.

— Именно, — сказал Баскомб; эмоций в нем было не больше, чем в деревянном стуле, на котором он сидел.

— Боюсь, что я не очень понимаю ваше предложение, — сказал Чань.

Ксонк язвительно улыбнулся.

— Не скромничайте.

— У вас есть желания, — сказал Баскомб. — Амбиции. Разочарования. Горечь. Что вы будете делать — драться, пока одно из ваших приключений не закончится фиаско и вы не умрете на улице? Неужели вы готовы поставить свою жизнь в зависимость от капризов, — тут его голос словно споткнулся, — девицы из провинции? От тайных интересов германского шпиона? Вы встречались с графиней. Она ходатайствовала за вас. Благодаря ее просьбам вы оказались здесь. Мы протягиваем вам руку. Примите ее. Процесс преобразит вас, как он преобразил нас всех.

Судя по всему, Баскомб считал, что делает небывало великодушное предложение. Чань посмотрел на Ксонка, на лице которого застыла едва заметная улыбка, ничего конкретного не выражающая.

— А если я отвергну это предложение?

— Не отвергнете, — сказал Баскомб. — Вы же не дурак.

Чань заметил пятнышко крови на ухе Баскомба, но даже если ему и было больно, это никак не сказалось ни на его самоуверенности, ни на твердости взгляда, смысл которого оставался Чаню непонятным. Чань снова посмотрел на Ксонка, который помял сигару пальцами и выпустил клуб дыма в потолок. Вопрос для Чаня состоял в том, как ему узнать побольше, как найти Анжелику или Селесту… даже, должен был признать он, встретиться лицом к лицу с Розамондой. Неужели он пришел сюда только для того, чтобы без малейших попыток сопротивления сдаться на милость победителя?

* * *