Стеклянные книги пожирателей снов

Рассчитывать на нее было нельзя — она с ними. Какие бы другие сети ни плела мадам ди Лакер-Сфорца, она была их союзницей. Если бы он мог поговорить с ней с глазу на глаз… Но он понятия не имел, где, когда или каким образом это могло бы случиться. Свенсон повернулся посмотреть на отель и увидел, что у главного входа прогуливаются люди графа. И тогда он, больше не оборачиваясь и опустив голову, пошел прочь. В конце квартала он повернул за угол и прижался к стене. Что ему теперь оставалось делать? Куда он мог пойти? Что мог он предпринять, имея дело с такими могущественными заговорщиками? Он поднял взгляд и посмотрел на другую сторону Гроссмер… Так назывался этот проспект? Да, так — путь, которым он давным-давно отправился в путь с графом к тайному саду и оранжерее. Женщина. Он мог бы ее найти… он мог бы ее забрать… он мог бы обыскать оранжерею в поисках улик… он мог бы даже устроить засаду на самого графа. Что ему было терять? Он высунулся и посмотрел на вход в отель — двое графских приспешников смеялись над чем-то. Свенсон оценил плотность движения и пустился прочь, нырнул за один экипаж, потом за другой, оказался на другой стороне проспекта, оглянулся. Никто его не преследовал. Он избавился от них и теперь шел, одержимый новой целью.

* * *

Он попытался вспомнить путь к саду. Когда он шел туда в прошлый раз, было темно и на улицах стоял густой туман, к тому же мысли его были заняты другим — идущими за ними людьми, разговором с графом. Днем улицы выглядели совсем иначе и были полны людей. И все же он знал, что может найти этот сад — повернуть там, где кончается квартал, пересечь дорогу, потом завернуть за угол. Он оказался на широком перекрестке — ему подумалось, что он заблудился, но тут он увидел узкий проход чуть дальше на другой стороне улицы. Может быть, туда? Он быстро пошел по своей стороне, добрался до прохода, заглянул в него… нет, не то, но тут ему показалось, что он видит альков наподобие того, церковного, в котором граф отпер дверь. Может быть, сад находится как раз за этой высокой стеной? Охраняется ли он людьми графа? Удастся ли ему отпереть замок? Хотя в самом проходе никакого движения не было, он понимал, что ответы на все эти вопросы могут быть найдены на расстоянии брошенного камня от многолюдного проспекта. Прежде чем пересечь улицу, он оглянулся в последний раз, чтобы убедиться, что за ним не следят.

Он оглянулся и замер. За его спиной за двойными стеклянными дверями (судя по всему, это был еще один отель) он увидел молодую женщину на плюшевом канапе, ее каштановые локоны ниспадали ей на лицо; вокруг нее лежали книги и газеты, а она с серьезным видом склонялась над открытой тетрадью и делала в ней какие-то пометки. Она подогнула под себя одну ногу, но на другой — платье ее чуть задралось — у нее был хорошенький зеленый сапожок. Не раздумывая, доктор Свенсон открыл дверь и вошел в отель.

Глава четвертая ОТЕЛЬ «БОНИФАЦИЙ»

Первой реакцией мисс Темпл было, естественно, недовольство. Она специально ушла из своего номера, чтобы не видеть немого вопроса в глазах горничных, безмолвно следовавших за нею, как пара кошек, и чтобы избавиться от присутствия тетушки Агаты. Она проспала почти весь предыдущий день, а когда наконец открыла глаза, небо уже опять потемнело. Мисс Темпл в тишине приняла ванну и поела, потом улеглась опять. Когда она проснулась во второй раз ранним утром, ее тетушка восседала в ногах ее кровати в кресле, которое притащили туда из другой комнаты горничные. Таким образом мисс Темпл давалось понять, как она заставила тетушку страдать, во-первых, своим неожиданным отсутствием за дневным чаем, потом за обедом и наконец своим (демонстративно упрямым и дерзким) отказом появиться вечером, что обеспокоило даже персонал гостиницы, который и так начал смотреть на нее косо. И своей дурной славе в «Бонифации» мисс Темпл была обязана только тем, что явилась в отель вся окровавленная, к тому же всего через несколько минут после того, как, по утверждению Агаты, ее, вследствие усталости, беспокойства и ожидания, сморил сон.

Агата была старшей сестрой отца мисс Темпл, она всю свою жизнь прожила в городе. Она один раз была замужем за человеком, который умер молодым, оставив ее без средств к существованию, и Агата провела свою затянувшуюся вдовью жизнь на скромных подачках своего скуповатого брата. Волосы у нее поседели и всегда были связаны в узел и спрятаны под шляпкой, косынкой или платком, словно воздействие на них воздуха могло стать причиной болезни. Зубов она не потеряла, но у нее усохли десны, отчего зубы казались очень длинными, а те редкие улыбки, которыми она одаряла племянницу, имели какой-то нездоровый, хищный вид.