Стеклянные книги пожирателей снов

— Дорогие друзья, — снова сказал Ксонк, — можете не беспокоиться — этот человек заплатит за то, что совершил, и заплатит очень скоро. — Он посмотрел на Чаня с язвительной улыбкой. — Мы просто должны выбрать — как?

— Положите книгу, Кардинал, — повторила Графиня.

— Если кто-нибудь попытается ко мне подойти, я швырну ее в ваше прекрасное лицо.

— Неужели?

— Это доставит мне удовольствие.

— Какая мелочность, Кардинал… я была о вас лучшего мнения.

— Приношу свои извинения. Если вам от этого будет легче, то я собираюсь вас убить не потому, что вы уже отправили меня на тот свет своим стеклянным порошком, а потому, что вы — мой смертельный враг. Принц — идиот, с Ксонком я уже посчитался, а заместитель министра Граббе — трус.

— Как это смело с вашей стороны, — ответила она, не в силах сдержать едва заметную улыбку. — А что насчет графа д'Орканца?

— Он занят своим искусством, но вы определяете направление этого искусства, и в конечном счете он — ваша креатура. Вы даже плетете заговоры против своих союзников. Кто-нибудь из них знает о работе, которую вы поручили мистеру Грею?

— Как вы сказали? — Улыбка внезапно исчезла с лица графини.

— Ну что вы… к чему такая застенчивость? Мистер Грей, из института, — он находился с вами в министерстве, когда герра Флаусса одарили Процессом. — Он кивнул коренастому макленбуржцу, который, хоть и неуверенно, кивнул ему в ответ. Прежде чем графиня успела ответить, Чань заговорил снова:

— Насколько я понимаю, вы поручили мистеру Грею эту работу. Иначе что ему было делать в лабиринте тюремных туннелей, где он экспериментировал с топками графа? Понятия не имею, делал ли он именно то, что вы от него хотели. Он отправился на тот свет, прежде чем мы успели обменяться новостями.

* * *

Он не мог не отдать ей должного. Не прошло и двух секунд, как он произнес эти слова, а она уже повернулась к Граббе и Ксонку и дьявольски серьезным шепотом, едва слышимым за пределами возвышения, произнесла:

— Вам об этом что-нибудь известно? Вы поручали что-то Грею?

— Конечно нет, — прошептал Граббе. — Грей получал указания от вас…

— Может быть, граф? — прошипела она еще более злобным голосом.

— Грей получал указания от вас, — повторил Ксонк; его ум работал четко, голос звучал размеренно.

— Тогда что он делал в подвалах? — спросила графиня.

— Я уверен, что нигде он не был, — сказал Ксонк. — Уверен, что Кардинал врет.

Они повернулись к нему, но, прежде чем она успела открыть рот, Чань вытащил руку из кармана пальто.

— Я так полагаю, это его ключ, — сказал Чань и бросил тяжелый металлический ключ на пол — тот со звоном упал перед возвышением.

* * *

Ключ, конечно, мог принадлежать кому угодно (и он не думал, что они помнили, какой именно ключ был у Грея), но вещественное доказательство произвело желаемый эффект — оно словно подтверждало его слова. Он улыбнулся с мрачным удовлетворением, сказав последнее слово в этом язвительном разговоре и чувствуя, как желанная невозмутимость поселяется в его сердце, потому что Чань знал — нет ничего опаснее человека, который не боится смерти, и радовался шансу посеять максимальный раздор в эти последние роковые мгновения. Фигуры на возвышении хранили молчание, как и толпа, хотя он был уверен, что толпа понятия не имеет, о чем идет речь, а только видит, что их вожди явно попали впросак.

— Что он там делал? — начал было Граббе.

— Откройте двери! — прокричала графиня, гневно смотря на Чаня и возвышая голос, который словно бритвой прорезал весь зал.

У себя за спиной Чань услышал звук отодвигаемой щеколды. По толпе тут же прошел шепоток, люди повернулись, потом подались назад. Кто-то еще входил в бальный зал. Чань посмотрел на возвышение (лица стоявших там, как и лица толпы, были обращены к входящим), потом перевел взгляд назад; в шепотке стали слышны тревожные вскрики.

Наконец толпа расступилась, освобождая пространство между Кардиналом Чанем и медленно приближающимся к нему графом д'Орканцем. В левой руке граф держал черный кожаный поводок, прикрепленный металлическим карабином к кожаному ошейнику на шее женщины, которая шла следом за ним. У Чаня перехватило дыхание.