Стеклянные крылья

Ведь Анетте было до смерти скучно. На уровне инстинкта она стремилась защитить свое дитя – тяга была настолько сильной, что пугала ее, – но жизнь в декрете сводила ее с ума. Тот, кто считает, будто налоговые декларации и смена уплотнителя на трубе – это скучно, никогда не сидел в декрете.

Горит звезда на небе голубом… ммм-мм-ммм, поднимает хобот. Обещаю, дум-дум-дум, злые мыши, тра-ля-ля-ля, ля-ля-ля, хобот… Она подбирала слова, клала руку на животик младенца, пытаясь успокоить, и решительно катила коляску дальше. Ее дочь в ответ издала яростный вопль, достойный дьяволенка.

Анетта покачала головой. Дом семейства Хольмео излучал тепло и уют, а она, как развалина, ходит по темноте и поет переутомившемуся ребенку.

Кто ты вообще такой, если не добиваешься успеха? Или завести ребенка – это уже само по себе достижение?

Задача, с которой сталкиваешься абсолютно неподготовленным, поскольку тратишь всю жизнь на то, чтобы научиться чему-то другому, ожидая, что с этим справишься интуитивно. Тем временем ребенок чувствует полную несостоятельность и страх сделать что-то не так и, как следствие, начинает капризничать. Все сложно.

Анетта напевала, пытаясь дышать спокойно. Постепенно ее дочь перестала плакать – просто смотрела на нее огромными темно-голубыми глазами. Крохотный человечек!

Пока Анетта брела по району вилл Греве-Странн, ее мысли перескочили на то, о чем у нее не было времени подумать: на дело. В перерывах между сменой подгузников, кормлением, укладыванием, снова сменой подгузников и стиркой белья Анетта отчаянно пыталась вспомнить, где же раньше слышала имя жертвы.

Беттина Хольте.

Когда Йеппе назвал имя, Анетта тут же поняла, что оно ей знакомо, но воспоминание потонуло в сонной каше, в которую теперь превратился ее мозг. За ужином она вкратце рассказала Свенну о трупе в фонтане, слабо надеясь, что имя припомнит он. Напрасно.

Анетта замедлила шаг и остановилась. Ну конечно! Родильное отделение в Херлеве, Бетинна там работала.

Стоп, она же встречалась с жертвой, которую бросили в фонтан! Разговаривала с ней, спрашивала совета. Наверное, это она! Седая и полная, надежная и простая, говорила она уверенно, что шло на пользу нервничающим роженицам. Голос разума. А еще она резковатая, отчасти с раздражением вспомнила Анетта. Беттина Хольте отчитала ее за нежелание воспользоваться эпидуральной анестезией – и неужели этот вопрос касается соцработника?

Почему же она оказалась в фонтане, а к тому же истекла кровью?

Анетта обнаружила, что ребенок заснул. Она с облегчением улыбнулась спящей дочери, которая теперь напоминала марципанового ангелочка в красивой упаковке, развернула коляску и побрела назад к дому. Если повезет, до очередного кормления у нее будет час у компьютера – она разузнает побольше о Беттине Хольте.

* * *

Запыхавшийся Йеппе перекатился на спину и закрыл глаза. Пусть дыхание восстановится, пока идет выброс дофамина, а удовольствие разливается по телу. В висках стучал пульс, мозг очистился от мыслей. Легкая голова и тяжелое тело. Разве нельзя с помощью качественного секса лечить от зависимости наркоманов? Разве бывают удовольствия сильнее этого?

Где-то между эйфорией и сном он украдкой бросил взгляд на часы. Скоро ему придется уйти. Йеппе повернул голову и посмотрел на лежащую рядом женщину. Каким красивым бывает тело женщины, когда она лежит, повернувшись спиной, обнаженная, словно натянутая струна.

Йеппе осторожно провел пальцем по ее позвоночнику, от волос на затылке до копчика, и почувствовал, как у него сжимается сердце. Она уснула. Всегда такая уставшая – даже сильнее, чем он. Вот что такое иметь детей, говорила она, когда он жаловался.

Надо бы ему тихо уйти, пока он сам не заснул.

Они шли навстречу друг другу осторожно – так ступают обжегшиеся дети. Вернее говоря, двое разведенных взрослых. Сближались медленно и деликатно, постоянно переживая, что слишком навязчивы, и опасаясь новой раны. Поэтому удивление по отношению к вспыхнувшей между ними страсти только росло. Когда они впервые ей поддались, желание хлынуло, словно весенний ручей, и быстро потянуло за собой чувства. По мере того как к Йеппе возвращалась вера в любовь, у него сами собой прошли боли в спине, а тяжелый жизненный кризис, вызванный разводом, испарился – так выгорает на солнце фотография, висящая на доске.

Они решили подождать, прежде чем знакомить его с детьми как возлюбленного мамы, пока не будут уверены, что это действительно так. Особенно потому, что дети и так знают его как маминого начальника. Естественно, тут крылась другая проблема: они вместе работают, она его подчиненная. Хотя ближайшие коллеги постепенно узнали об их отношениях, им приходилось вести себя очень осторожно. А значит, взгляды украдкой над письменным столом и свидания после того, как дети лягут спать, затем – возвращение домой по ночному городу.